- ...честно говоря, в голове не укладывается как Сон... София смогла так поступить. Мы же все соглашения подписываем о нераспространении персональных данных. Сейчас с этим везде строго, сами понимаете... А она... Вот же... Ладно, что сделано, то сделано. Поздно уже сокрушаться не так ли?

- Откуда у неё доступ к личному делу? - резко прервал бессмысленную болтовню Владлен. - Она же простая нянька. Или у вас и дворник к личным документам воспитанников может спокойно подобраться?

Он абсолютно не имел ничего против персонала, не занимающего руководящие должности, но в то же время терпеть не мог подобный бедлам в работе. Каждый должен заниматься своим делом и не совать нос в то, что его не касается.

- Нет, что вы! Я... - женщина нервно поправила причёску. - Я обязательно разберусь как такое могло произойти! Узнаю, как София это сделала. Возможно это просто случайность... - осеклась под его недобрым и, мягко говоря, скептическим взглядом. - А возможно и нет. Склоняюсь к тому, что она действовала исключительно по своей личной инициативе! Каким образом, не знаю, но совершенно точно ей никто не помогал из других сотрудников!

- Почему вы так в этом уверены?

- Потому что... - директриса отчего-то занервничала ещё сильнее. - Потому что у нас сплочённый и дружный коллектив, а Чистякова, можно сказать, новенькая и... В общем, я обещаю, что разберусь, Владлен Валентинович!

И обещание своё, как мужчина выяснил позже, сдержала. Девчонка вылетела со своего места и видимо всё-таки по делу. Правда, радости и удовлетворения от этого не появилось. Вместо них поселилось какое-то странное ощущение неправильности. Будто он что-то из-за своей злости проглядел. Тоня, прознав о том, что её сестрица осталась без работы, это ощущение только усилила, вдруг не на шутку на него взвившись.

- Боже, Влад, зачем ты это сделал? Зачем?- выговаривала она, метая глазами молнии. - Кто тебя просил?!

- Никто меня не просил! Сам решил, сам сделал!

Невестка после того как правда о неверности её отца вышла наружу была сама не своя, хотя оно в принципе и не мудрено. Всегда яркая, говорливая, энергичная, а в те дни бледная, хмурая, напряжённая. Брат рассказывал, что Борис Петрович всё-таки уговорил её не рассказывать о произошедшем матери, но наладить отношения с самой Антониной не смог. Она злилась и не то что слушать, даже видеть его не хотела и нисколько этого не скрывала, уйдя в тотальный игнор.

- Терпеть не могу, когда ты так делаешь! - от переизбытка эмоций она негодующе топнула ногой. - Сам решил, сам сделал и на всё остальное плевать! Сколько уже можно, а?! Сколько, Владик?!

Стоял бы перед ним кто-нибудь другой, то приложил бы словами так, чтобы этот другой раз и навсегда запомнил, что таким тоном с ним лучше не разговаривать, но напротив стояла Тонька - мать его племянника, жена брата, член семьи, и Влад усилием воли сдержался. Только, не пряча своего раздражения, грозящего перелиться в гнев, процедил:

- Столько, сколько я посчитаю нужным! Или ты предлагаешь мне сидеть сложа руки и спокойно со стороны наблюдать за тем как эта девка, прикинувшись невинной овечкой, Ильёй и тобой пользуется?! Ты в своём уме, Тонь?!

- Я предлагаю тебе в таких серьёзных делах не пороть горячку, как обычно! И, если ситуация напрямую касается меня и моего сына, то хотя бы ставить о ней в известность, а не с шашкой наголо защищать меня от обидчиков, которые ещё неизвестно являются ими или нет! И не девка она, ясно? Соней её зовут! Соней!

- Да похер мне как её зовут, а на тебя и на Илью нет! Если уволили, значит, было за что! Ты, вообще, понимаешь, что она могла Илюхе навредить?