Кое-как умывшись, Тоха плюхнулся за стол, в один присест уничтожил завтрак, поблагодарил бабу Нюру и только тогда поинтересовался:

– А где папа?

– Так а он уехал. Он же с тобой балакал, – отозвалась бабушка, убирая со стола. «Говорил то есть», – перевёл сам для себя Тоха и только потом опомнился:

– Куда уехал? И не говорил я с ним…

– Ну, значит, со сна не помнишь. А уехал в город, тебя со мной оставил. Погоди, там бумажка тебе в передней лежит…

Баба Нюра принесла ему сложенный пополам листок, вырванный, наверное, из блокнота. От записки пахло отцовской туалетной водой.

«Тоха, мне надо срочно уехать по работе. Когда заберу тебя, не знаю. Заботься о бабе Нюре», – вот и всё. Несколько строчек – и бездна неизвестности.

– Он сказал, когда вернётся? – стараясь держать себя в руках, спросил Тоха. Доставать смартфон не было смысла, тут ведь не было связи.

– Нет. Баял, срочная командировка, – отозвалась баба Нюра, глядя на правнука лучистыми, добрыми глазами. «Нет связи», – навязчиво крутил в уме мальчик увиденную накануне на экране надпись. Стоп!

– А как же он узнал о командировке? Здесь ведь связь не ловит! – почти закричал, не сдержавшись, Тоха. Он-то знал, что папины командировки длятся обычно по месяцу или даже по два. Мама в эту глухомань вообще не доберется. Значит, он здесь застрял чуть не до конца лета!

– Так а он, как рассвело, на зады ходил, оттуда, говорит, звонить можно. А как вернулся, сразу и засобирался.

– Где это? – встрепенулся Тоха, в мгновение ока разыскав смартфон.

– Да за баней. По тропке пройдёшь: там сначала картошка будет, потом зады, где траву косим, – принялась объяснять баба Нюра. Тоха рванул на огород, движимый одной только мыслью: «Я здесь не останусь! Пусть кого хотят за мной присылают, но я тут жить не буду!»

До бани он донёсся на одном дыхании, картофельное поле одолеть было уже сложнее, а среди не скошенной пока травы мальчик брел уже почти без сил. «Только экстренные вызовы», – высветилось на экране. Больше ничего. И тут Тоха вспомнил, что у отца другой оператор, у которого везде вышки. «Самая широкая зона покрытия», – твердили в рекламных роликах. Так что у него вполне могло получиться поймать связь. А вот Тохе оставалось только тупо глядеть на экран. Ну не в Службу спасения же звонить! Да и телефон, замучившись искать сеть, окончательно разрядился. Приехали!

Бредя по тропе обратно к дому, Тоха размышлял, почему отец оставил его в деревне. Конечно, его могли вдруг вызвать на объект в другую область. Тогда он не мог забросить сына в город. Но уж больно всё это подозрительно: кой-то веки отец взял его с собой в эту деревню, куда обычно наведывался пару раз в год один-одинешенек, и вдруг исчез на следующее утро. Правда, они и не оговаривали заранее, на какой срок они едут в эту глухомань. Тоха по умолчанию решил, что на выходные. А если у отца было другое на уме?

Вообще-то мальчик признавал, что несколько поднадоел родителям нытьём по поводу охватившей его после окончания шестого класса скуки. Мама только вздыхала, а отец ворчал, что он-де в таком возрасте никакой тоски знать не знал – некогда было. И принимался рассказывать, как проходило лето в деревне у бабы Нюры. Тоха обычно «отключал мозг» и изредка кивал, делая вид, что слушает. Но изо всех отцовских разглагольствований у него осталось в ему только несколько слов: «сенокос», «коровы», «ягоды» и «речка». По всей видимости, всё это теперь светило и Тохе. Ну ладно, ягоды и речка – ещё куда ни шло. Но вот коровы и сенокос его, городского пацана, явно не устраивали. Ладно хоть у бабы Нюры теперь коровы нет, одна коза. Но сенокос этот факт не отменяет…