Но главное – героический, подвижнический труд всего коллектива завода. Об этом много сказано, но я был свидетелем и буду постоянно напоминать об этом. И могу подтвердить, что в тылу складывалась настоящая фронтовая дружба.

***

«Идёт война народная… Всё для фронта! Всё для Победы!» – эти слова из репродукторов и на плакатах наполняли мужеством сердца.

Мама работала секретарём главного инженера, полковника Артёма Тер-Маркаряна. (Как правило, в годы войны директорам больших оборонных предприятий присваивалось звание генерала, главным инженерам – полковника.) Секретарь и директора, и главного инженера была ответственная должность. Мама отслеживала график сотрудничества и поставок с заводами-смежниками, направлялась туда для решения вопросов, иногда ей приходилось «забросить» меня в «Эмку» и везти с собой до соседнего небольшого города. Шофёр вёл машину энергично, но порой добирались за два-три часа…

Иногда мама возвращалась на завод вместе со мной. Картины самолётов в сборочном цехе, в ангаре, на взлётно-посадочной полосе (ВПП) волновали детскую душу и навсегда запечатлевались в детской памяти.

Потом я узнал, что ВПП завода строили в лютую зиму сорок второго политзаключённые наших тюрем. Сроки были военные, и секретарь Новосибирского обкома Василий Иванович Кулагин привёз ящик водки и обратился к заключённым со словами: «Дорогие товарищи! Мы делаем одно общее дело…» Так никто их не называл, самое уважительное – по номеру на одежде… ВПП вступила в строй досрочно…

К 1943 году только истребителей— бомбардировщиков Як-9 выпускалось в день по 30 самолётов (это – авиаполк). Прилетали военные лётчики и уводили их на фронт. Каждый день. Сколько погибло самолётов! А наших молодых парней-лётчиков!

Приходили похоронки и сообщения о без вести пропавших родных. В бело-серых конвертиках на полупрозрачной папиросной бумаге. Без вести пропал мой дядя десантник, Илья Наумович – родной брат мамы. Бабушка Сара Марковна, получив такой конверт и клочок папиросной бумаги, зарыдала. Но в конце войны дядя нашёлся (его оживляли по разным госпиталям, следы затерялись). Бабушка от этого сообщения упала в обморок.

Бабушка жила с нами. Она вырастила меня в войну, ведь мама работала в день по 12—16 часов, обеспечивала связь дирекции с Москвой, порой впересменку с секретарём директора-генерала Раей.

В Новосибирск, в предчувствии Блокады Ленинграда, было эвакуировано ещё одно предприятие – часть института прикладной физики (НИИ №34), занимавшегося созданием радиокомпонентов. Отец, разобравшись с возможностью разработки новой танковой радиоаппаратуры на Урале, доложил в Москву – задачу можно выполнить только на ранее поставляемых в Россию из Германии элементах фирмы «Siеmens». И отец был направлен в Новосибирск, в НИИ №34, который и был нацелен на выполнение труднейшей задачи – обеспечить радиоэлементами новую танковую аппаратуру.

Отцу удалось быстро наладить разработку и производство конденсаторов и резисторов, и аппаратуры для танков.

Завод отца был недалеко от дома, и отец иногда, когда я стал постарше, приводил меня на завод. Весь заводской двор был заставлен танками, в которых монтировали новую аппаратуру и тут же отправляли на фронт. В цехе-лаборатории отца, да и в других подразделениях персонал исключительно женский, и только механик – мужчина. Я хотел хоть в чём-то помочь. Мне отводили рабочее место для сборки слюдяных конденсаторов, и я, словно играя в кубики, складывал поочерёдно тонкие листики фольги и слюды, до 100 штук в сборке, тщательно перевязывал белой ниткой и передавал дальше опытным работницам на сооружение выводов и заливку герметиком. Такова поначалу была механизация.