При отступлении немцы сожгли много архивных документов. Нам постоянно отказывали подтвердить, что я родился. Только Марк смог завоевать внимание девушек-архивисток собственным обаянием и постоянными приношениями пластмассовых разноцветных пудреничек.

В конце концов, они нашли в каком-то слегка обгоревшем листке запись о рождении моей персоны. И выдали мне «Свiдоцтво про народження» Украинской ССР. Но я навсегда остался ленинградцем—петербуржцем.

Много раз приезжал я в Киев, сначала с бабушкой, повзрослев – один, а уже став специалистом, инженером-физиком, бывал там в командировках, на конференциях.

Но Марк не всегда улыбался. Я видел его разгневанным – вызвала директор школы и начала пропесочивать:

– Ставите двойки по математике сыну секретаря нашего райкома.

– Но он же дурак и лодырь! А отец вашего секретаря… сотрудничал с петлюровцами!

Директрисе стало плохо, схватилась за валидол.

– Тише! Я очень прошу Вас!

Марк хлопнул дверью. Уволился из школы.

В учительском сообществе о его непримиримости было известно – кто уважал, кто побаивался. Но он был лучшим учителем, к нему тянулись ученики. Репетиторствовал. В округе его все знали, знали и дальше – на репетиторство прибывали и из других районов.

Когда он с палкой, подпрыгивая на одной ноге, подходил к очереди за пивом, народ тут же предлагал:

– Да берите без очереди, Марк Давидович.

Марк всегда отказывался. Любил посудачить с ветеранами, родителям учеников тут же, минуя родительское собрание, наказывал, что делать с их ленивыми или неспособными питомцами.

После войны в Киеве только две школы были украинскими, в остальных преподавание велось на русском, уроки украинского языка включались в программу. Школьники относились к этим урокам без энтузиазма. Да и народ киевский говорил в основном на русском. На предприятиях, куда мне уже взрослым и обученным приходилось направляться в командировки, тоже слышался только русский. То же – в высших учебных. Только в Киевском университете на филологическом украинском отделении царил украинский, и процветало, как мне говорили, логово петлюровских идей.

Руководство Украины отличалось и черносотенством. «Над Бабьим Яром памятников нет…» – написал Евгений Евтушенко. За что и получил громкий втык от газеты «Правда». Конечно, генеральная линия указывалась в столице, но Украина отличалась особым энтузиазмом. В Киеве практически невозможно было поступить в институт, особенно девочкам. Уезжали поступать в небольшие города России.

Марк был коммунистом, да и не мог не быть им в офицерском звании. Добился приёма у секретаря Горкома, явился при наградах. Секретарь, оказалось – фронтовик, комиссар артиллерийского батальона, доверительно тихо сказал:

– Марк Давидович, я понимаю всю эту несправедливость, это безобразие, но изменить что-либо не в моих силах. Меня снимут и пришлют молодого карьериста – будет святее Папы Римского. Дочка пусть отучится в России. Рекомендую Калугу. Приедет – помогу устроиться на работу.

Таня переняла от отца и фамилию, и математические способности и уехала в Калугу, поступила учиться на преподавателя математики. Анна после свадьбы наградила себя фамилией мужа, но обратного хода делать не желала. Боже ты мой, сколько воинов-евреев она спасала в боях! А сколько врачей-евреев без сна и отдыха всё оперировали и оперировали… Это она повторяла ещё во времена «дела врачей», из которых все прошли через войну, и, конечно, не верила. Да и все здравомыслящие принимали это с ужасом – страна катилась в пропасть после такой многострадальной Победы. И теперь новый подлый виток… не такой смертельный, но много продолжительнее: «Не увольнять, не повышать, не принимать!», несогласных выталкивать из страны… Дальше – тупик для страны…