– Воскрешение скоро произойдет, Никлас! Мы воскресим старого тебя, избавим от проделок дьявола!

Он проделал так еще раз, а когда отпустил волосы, я свалился на грязный пол, ловля ртом воздух. Деревянные балки, служившие полом, впитали в себя запах оставшейся травы, что росла в щелях между балками. Моя щека прилипла к тонкому слою инея, разместившегося на полу. Я слышал, что он стоит позади, не шевелясь. Вдруг буквально на несколько секунд дверь сарая приоткрылась, казалось, что только я это услышал.

Мама?

Невилл?

Мэджи?

Я закрыл глаза от осознания того, что это не может быть Мэджи.

Стараясь почти не дышать, я вспоминал слова нашей общей молитвы. Я желал, чтобы он ушел. Чтобы всё это закончилось.

Но это продолжалось еще какое-то время.

Вопросы не менялись, он каждый раз спрашивал, чьи голоса я слышал, и каждый раз мой ответ был тот же – его и Мэджи.

Через несколько дней мы опять оказались в этом месте пыток – я не хотел предавать себя. Или лучше сказать… не предавать Мэджи?

Я не знаю, в какой из попыток он сломал меня. Продолжая пожирать меня своим взглядом, он вытащил из меня те заветные слова, что он так хотел получить.

– Там были Лео и Мэджи, – выдавил из себя я.

Отец придержал меня, а после передал полотенце со словами:

– Я знал, Никлас. Я знал это.

Выйдя с сарая, он плотно закрыл дверь, чтобы не было сквозняка, как он сам объяснил. Вот так, по ЩЕЛЧКУ пальца он превращался в заботящегося отца.

Лео арестовали в этот же день: Грегу хватило того, как святой отец охарактеризовал своего помощника, помимо прочего, мой рассказ стал решающем в этом деле.

Пока весь город вышел посмотреть на убийцу Мэджи, желая получить правосудие, я лежал в своей маленькой комнатушке, боясь лишний раз пошевелиться. Жгучий взгляд отца, кажется, засядет в моей памяти до конца дней – не хотелось даже видеть его или слышать собственное имя.

Крики на улице были громкими и крайне неразборчивыми, кроме одного слова – УБИЙЦА. Было настолько громко, что создалось ощущение, будто эти люди кричали в моей комнате, рядом со мной. Рядом с моим ухом.

Убийца! Убийца! Убийца – повторяли они.

Всё, что я мог сделать, это, лёжа в скрюченной позе и жмурясь мокрыми глазами, прошептать:

– Лео, прости меня.

Июль 2005 года, Ловирдейл

Могло показаться, что старенький форд, зажатый между громоздким грузовиком и быстрым манёвренным спорткаром, стоит на этой заправке уже несколько недель, ведь выглядела машина паршиво: тёмно-синяя краска частично облезла на левом крыле, а боковое стекло разбито вдребезги.

В какой-то момент водительская дверь форда чуть отворилась, и на дорогу посыпались окурки дешёвых сигарет, прокуренных до самого фильтра. Они свалились прямо на канализационную решетку, проскальзывая внутрь и исчезая в темноте.

Форд 87-го выпуска стоял там не две недели, вовсе нет: он появился здесь в восемь вечера и исчезнет через 12 часов, в восемь утра, как по расписанию. Судя по записям навигатора, водитель форда не изменял своему правилу появления: в восемь вечера он стоял здесь каждую среду и субботу, следуя по одному и тому же маршруту, раз за разом, из недели в неделю, он появлялся здесь, на парковке. Останавливалась машина недалеко от придорожной заправки с рекламным щитом, твердившим о переизбрании шерифа Ловирдейла – Рэймонда Некса Йергесса, который был изображен в тёмных очках-авиаторах, садившийся в полицейскую машину.

Внешний вид водителя форда резко контрастировал с его машиной – он был одет в белоснежную рубашку с закатанными рукавами и новенькие джинсы «Верконти», которые, правда, уже запачкались, когда он садился в машину вечером. Цепочка с узором гарибальди свободно болталась на его руке, когда тот нервно постукивал фотоаппаратом по колену.