– Ну прямо самые настоящие профессионалы, – язвительно заметил Макгайвер.

– Мы будем просто оставаться вместе с ним, на удалении, ни во что не вмешиваясь. Если он разыщет Круса, мы окажемся рядом и завалим обоих.

– Это как раз то, что вам нравится больше всего. Маленькие дети любят игрушки… Кстати, а что вам дали? Я даже не знаю.

– Несколько «М4», один «МП-5»[17], полно магазинов к ним, «ЗИГ-Зауэры» и «беретты». «Сако»[18]. И, что лучше всего, еще один «барретт». Еще я бы ничего не имел против РПГ. Из такого не промахнешься.

– Не говори глупостей. Мы не допустим, чтобы вы разнесли к чертям какой-нибудь Дерьмотаун здесь, в Штатах.

– Так или иначе, пулей 50-го калибра я попаду в цель с расстояния в милю, а 338-го – с вдвое меньшего.

– В прошлый раз ты промазал, техасец.

– Нет, не промазал. Просто я свалил не того типа, поскольку не знал, который из них наш. А когда взял нужного на мушку, тот уже пришел в движение. Крепкий орешек. Этого не сделал бы никто.

– Крус сделал бы. И Свэггер тоже. Так что проследи за тем, Боджер, чтобы не оказаться у них в прицеле. Они не промахнутся, гарантирую. И ты в следующий раз не промахнись.

– Не промахнусь, черт побери. Мы сейчас устроимся на ночь, будем наблюдать за стариком. Полагаю, завтра он снова отправится на базу встречаться с новыми людьми. А сегодня вечером больше уже ничего не произойдет…

– Проклятие! – выругался Клоун Крекер, сидящий впереди с портативным компьютером. – Он движется.

Ресторан «Макдоналдс»,

пригород Оклахома-Сити,

13.22

Клоун удивленно таращился на трех довольно потрепанных мужчин. У него были большие глаза, огромный красный нос, торчащие непокорными пучками рыжие волосы и губы размером с два огурца. На сто процентов состоял из полиуретана. Под его ногами кошками и собаками ползали на четвереньках светловолосые дети. Строгий отец тщетно пытался навести порядок. Двое ребятишек, мальчик и девочка, поссорились из-за молочного коктейля, и девочка стала одерживать верх, но тут вмешался папаша, встав на сторону маленького, слабого мальчика.

– Вы вероотступник, – сказал доктор Фейсал.

– Увы, это правда, – подтвердил профессор Халид.

– Вас нужно уничтожить.

– Несомненно, я буду уничтожен, – согласился профессор.

– Вы не попадете в рай.

– Моя вера утверждает, что никакого рая нет.

Повернувшись к Билялю, доктор Фейсал гневно спросил:

– Вы это знали? Он изменник, чудовище, язычник!

– Да, я знал, – сказал Биляль. – Я читал его принципиальную статью в исламабадском «Исламском курьере». Но профессор Халид не христианин, если вы вдруг так решили. Насколько я понимаю, он атеист.

– Я бы сказал, реалист, – поправил его Халид.

– Реалист, атеист, какая разница? Он не придерживается истинной веры.

– Дело не в вере, – возразил Халид. – Дело в политической воле.

– Опять же, – заметил Биляль, отпивая глоток шоколадного коктейля, – если я правильно понимаю, его политическая воля сильна – возможно, так же сильна, как ваша вера. Поэтому вы оба ввязались в это предприятие, оба рискуете всем. Вы оба мученики. А личные нюансы, обитающие между каждой парой ушей, не имеют значения.

– Я потрясен, – сказал доктор Фейсал.

– Под реализмом, – объяснил Халид, – я понимаю принадлежность к определенному племени. Лично я принадлежу к племени, которое по своей культуре близко к исламу. А то, какого бога кто ставит в центр, – это бессмыслица, самообман. К тому же нужно учесть, что я получил образование на Западе…

– Я тоже получил образование на Западе, не забывайте. Однако это никак не повлияло на мою веру. Наоборот, она сделалась только еще крепче.

– Дайте ему высказаться, – вмешался Биляль. – Мне много раз приходилось сражаться бок обок вместе с людьми, равнодушными к вере. Они такие же стойкие бойцы, как и истинные верующие. Среди них и те, кто пил вино и ел свинину, а некоторые даже были извращенцами-гомосексуалистами. Кто-то был нечистоплотен и плевал в бога, однако под огнем все как один шли на смерть.