– Здесь в начальстве, говорят, много ваших, самарских, – переведя дух и откашлявшись, сказал мне Данилевский, когда мы покинули набережную. – Савельев даже содержал в этих местах доходный дом для своих мастеров. Наш купец средней руки, как мне кажется, тоже должен жить где-то здесь. Попробуем справиться о нем у местных завсегдатаев, – предложил он, указав рукой на небольшой замызганный трактир, спрятавшийся среди складов и пакгаузов.

В трактире царил полумрак. Половой у стойки протирал салфеткой не первой свежести тяжелые стаканы. У него за спиной поблескивало мутное зеркало. Было тихо, слышался лишь скрип ткани о стекло, ленивое жужжание мух под потолком да позвякивание посуды на кухне.

– Любезнейший, – обратился к половому Данилевский, – у меня дело к купцу Грузнову, и мне сказали, что его можно тут встретить.

– Приветствую вас, господа! Увы-с, Иван Петрович вот уж как две недели не захаживал к нам, – половой пожал плечами. – Может быть, он, как обычно, снова уехал в Ессентуки… Но вы можете справиться о нем на фабрике.

– Хорошо. Благодарю, милейший. Дайте-ка нам пару пива, – сделал заказ Данилевский.

Половой кивнул и засуетился над подносом и стаканами.

Мы уселись за столик. Слуга поставил перед нами большое блюдо с баранками и две кружки. Пиво оказалось весьма неплохим, но столь холодным, что его приходилось пить маленькими глотками.

– Будет досадно, если он и взаправду уехал, – проговорил, на секунду отвлекшись от трапезы, Данилевский. – Но ничего, сейчас передохнем и…

Договорить он не успел. За его спиной громыхнула дверь, и на пороге появился краснолицый мужчина лет пятидесяти в помятом котелке и испачканном известкой темном летнем пальто, на рукавах и полах которого в нескольких местах висело репье. Нетвердой походкой гость подошел к стойке и бросил на нее несколько монет, потом он сделал еще шаг-другой и рухнул за ближайший столик.

Половой скорчил недовольную мину, но, не сказав ни слова, смахнул монеты в выдвинутый ящик и исчез. Через минуту он снова появился с подносом в руке. На подносе красовался небольшой водочный штоф на пару с тарелкой с солеными огурцами, выложенными на темных дубовых листьях, с тонкими веточками засоленного укропа и зубчиками маринованного чеснока.

Посетитель тут же наполнил трясущейся рукой рюмку и опорожнил ее, однако закусывать не стал, а налил вторую и отправил ее содержимое себе в глотку вслед за первой. Лицо полового, глядевшего на эту сцену, скривилось еще сильнее. Когда стопка наполнилась в третий раз, слуга приблизился и поклонился гостю:

– Господин Шепелевский! Простите-с, но в нашем заведении не принято заказывать одни только напитки! Быть может, вы изволите-с пожелать горячее?

– К ч-черту горячее! Неси з-заливное, – отмахнувшись от полового, буркнул посетитель.

Мы переглянулись.

Данилевский подхватил свою кружку.

– Пиво здесь преотвратное! Наверное, водка получше будет? – он, не спрашивая разрешения, подсел за стол к незнакомцу. – Вы позволите угостить вас?

– С ч-чего бы это? – осоловело уставился на него Шепелевский. – В-водка тут так же гнусна, как и п-пиво! Впрочем…

– Да-да, вы совершенно правы, – кивнул студент. – Знаете, мой приятель приехал сегодня в город из провинции, но даже там можно найти напитки гораздо достойнее!

– Гм… Что… Что вам нужно? – насторожился Шепелевский.

– Мы просто хотим с вами выпить, разве это кажется вам предосудительным? – и Данилевский кивком головы пригласил меня присоединиться к назревающему застолью.

– Ладно, в-валяйте, – согласился приказчик.

Я подсел к ним и в доказательство нашего радушия вынул бумажник, с нетерпением оглядываясь в поисках полового. Тот, появившись наконец с заливным, бросился нас обслуживать.