Впереди показалась дверь в рубку. Капитан Дисфарси остановился. Дверь была приоткрыта, и через щель в коридор падали лучи синего цвета. Светилось что-то не очень яркое, но дающее повод насторожиться. В предыдущих трёх кораблях не светилось ничего. Роберто снова проверил показания приборов, но те не сообщили ничего нового. Держа горелку перед собой, он осторожно подошёл к двери в рубку.

Щель оказалась довольно широкой: сантиметров двадцать. Источник света он увидел сразу – подвешенный к потолку фрагмент обшивки, обмазанный каким-то люминофором. Из-за этого свет был слабым, но ровным. Рубка казалась пустой. Приборная панель – отключена, а пилотское кресло – свободно.

Роберто открыл дверь, касаясь её только горелкой. Ничего не произошло, и он шагнул внутрь. Индикаторы мигнули, отмечая повышение концентрации сероводорода. «Воняет тут как в канализации», – подумал Роберто, почему-то не решаясь по обыкновению произнести адресованную самому себе фразу вслух. А потом он увидел лежащий в углу комок чёрной плоти, из которого лучами расходились восемь щупалец.

От неожиданности он выпустил в обнаруженное нечто заряд плазмы, но пятно осталось неподвижным. В месте попадания заряда плазмы появилось только небольшое облачко пара. Роберто всё равно не стал к нему приближаться и по дуге подошёл к приборной панели. Здесь не было табличек или разбитых органов управления. Вместо этого по всей её поверхности было нацарапано: «Мы здесь не одни, Энрико!»

Роберто обвёл лучом фонаря небольшую рубку. Она была пуста. Никаких следов, указывающих на автора надписи или Энрико, он не видел. Конечно, если в качестве одного из них не выступало мёртвое восьминогое существо. Оставаться здесь не было никакого желания, и Роберто направился к выходу. После секундного замешательства он отрезал часть щупальца и положил в один из изолированных контейнеров скафандра.

Обратный путь он прошёл быстрым шагом, но двери шлюза закрыл, как просил его неведомый автор надписи. Взобравшись на транспортную платформу, он дал «Харону» команду на посадку. Ему требовался отдых, а спать на поверхности этой планеты желание исчезло окончательно.

«Харон» выполнил манёвр с механической точностью, и уже через час капитан Дисфарси смотрел на ледяную пустыню с орбитальной высоты. Фрагмент щупальца он закинул в анализатор, а сам засел в рубке.

Теперь ему стал понятен размер вознаграждения за внешне невзрачные золотые пластины. Плевать, что они золотые! Важно, что «мы здесь не одни». Кто бы ни был автором послания для Энрико, пережитая им встреча оказалась важнее любых металлов и пластинок. До сих пор человечество не встречало представителей разумной жизни. Просто жизни – на десятках планет, а разумной – ни на одной. Встретить что-то подобное на ледяной луне – это по-настоящему удивительно и пугающе!

Он загрузил полученное от заказчика изображение пластинки в голопроектор. Теперь он смотрел на неё иначе. Если его догадки верны, то на ней не полученные астроархеологами сведения о другой разумной жизни. Она сама – результат работы разума.

Пластина была вытянутой, почти прямоугольной формы, а её гладкая поверхность покрыта многочисленными выпуклостями и впадинами, похожими на знаки. Некоторые из них повторялись, а остальные были уникальны.

Если это текст, то он зашифрован либо написан на языке, незнакомом ни Дисфарси, ни словарям бортового компьютера. Кто может быть автором этого текста? Последний вопрос он невольно задал вслух, и ему ответили:

– Распределение знаков может говорить об использовании языка, основанного на восьмеричной матрице символов. Автор не определён. – Произнеся фразу, голосовой помощник ненадолго замолчал. – Система символов не позволяет определить смысловую нагрузку. Нет данных о грамматике и семантике используемого языка.