– Кот из дома ― мыши в пляс, ― усмехнулся Рене.

Кабинет Зигмунда располагался на втором этаже, окна выходили во дворик. Однако створки были плотно закрыты и зашторены. Зато форточка соседнего окна открыта ― видать, слуги оставили её для проветривания. Ругаясь и кряхтя, Рене пробрался к навесу над чёрным входом, подтянулся и одним рывком оказался на крыше крыльца. Он всё-таки издал шум, когда неловко оступился, но, кажется, слуги этого даже не заметили. Наверное, если бы произошла вторая Ригхская война, эти олухи и её не заметили бы. От крыльца до нужного окна шла длинная и довольно большая газовая труба. На вид вполне надёжная. Рене поставил на неё ногу и пошатал ― выдержала. Осенив себя знамением круга, для верности, он встал обеими ногами на неё и сделал первый шаг. Труба всё-таки пошатнулась под его весом. Ещё шаг, и ещё, и вот окно.

Рене вцепился одной рукой в ставню и просунул другую руку в форточку, нашарил ручку и повернул её. Створка тихонько скрипнула, но внутри тёмного помещения стояла полнейшая тишина. Проскользнув внутрь, Рене аккуратно прикрыл за собой окно и огляделся. Это была скорее всего семейная гостиная ― маленькое помещение на втором этаже рядом с жилыми комнатами. Дверь вела в тёмный коридор.

Найти кабинет не составило труда. Здесь явно больше любили выпить, чем заниматься делами: на столе, в шкафах и баре стояло большое количество разного рода виски, бренди и даже редкой на юге водки. Оттого найти скудную стопку документов оказалось делом двух минут ― она сиротливой кучкой лежала на столе. Среди счетов и каких-то приглашений нашлось подозрительное письмецо ― от торговой компании «Нортинг». Его Рене сунул за пазуху.

Ещё был ежедневник в кожаной обложке. Среди бесконечного списка приёмов, обедов и ужинов нашлось место нескольким надписям:

«1-10 февраля Пеликан. БП»

«3 000 зл В»

Ежедневник Рене не стал забирать и вернул на место, запомнив подозрительные записи, а заодно подивившись тому, что Зигмунд даже не удосужился зашифровать свои планы.

Он уже собирался выбираться тем же путём, что и зашёл, когда голоса и смех стали громче, и за дверью послышался нестройный топот. Рене ничего не оставалось, как спрятаться за портьерой. Дверь открылась, впуская трёх слуг ― одну женщину и двух мужчин ― в кабинет.

– Я тебе говорю: у него тут есть Шало Бю из Таруги. Ещё то, старое, дореволюционное, ― возбуждённый своей идеей воскликнул один из слуг, что постарше.

– Брось. Оно же шестьсот золотых стоит! Я в газете видел, ― засомневался младший, разглядывая бутылки. ― И то, это если получится найти.

– Зуб даю! Я сам наливал ему в прошлом месяце.

– Может, лучше не надо? ― неуверенно проговорила женщина, тем не менее с интересом рассматривая бутылочки за стеклом.

– Касси, ― воскликнул автор идеи попить хозяйского виски, ― когда ты ещё попробуешь Шало Бю старой доброй Таруги? Да никогда! Как ввели сухой закон, так там теперь только самогон из очисток гонят, ну и то, что из-за границы привозят. Эту бутылочку ещё старый Орен привёз… Касси, только не трогай этот комод!

– Почему? ― женщина вздёрнула бровки.

– Это любимый комод старой миссис Орен. Я от старых слуг слышал, что если к нему какая чужая женщина прикоснётся, то призрак старой леди придёт и утащит в преисподнюю.

Касси только рассмеялась.

– Я не верю в призраков, ― и положила ладонь на комод. ― Вот, видишь ― ничего не случилось.

– Тьфу на тебя, ― буркнул слуга. ― Вот придёт к тебе ночью призрак старой Мэгги и будешь знать. Так-так. Где-то тут была. Ага, вот…

– Там кто-то есть, ― голос младшего слуги дрожал. ― Клянусь Сессилем, там кто-то есть!