– Па… – шепнула девочка, опалив его щёку горячим дыханием, – С мамой теперь всё хорошо будет?

– Хотел бы я соврать тебе, дочь, но не стану этого делать. Не знаю я, что будет дальше, никто не знает… А ты скажи-ка мне, пигалица, как тебе в голову пришло визг поднять?

– Ты хотел Макса будить, а я… Он же такой тихий у нас, спокойный, так что же надо сделать с ним, чтобы плакать заставить? Жалко его стало, – сокрушенно вздохнула Поля. – Я подумала, что у меня тоже может получиться ничуть не хуже… хоть я и не родная маме.

– Это какая ты неродная? – нахмурился Кирилл. Они уже добрались до комнаты, Кир уложил дочь в кровать, накрыл одеялом. – Знаешь, Полинка, кровное родство… оно и не родство вовсе. Родство где-то на другом уровне формируется, и никак не зависит оно от схожести генов. Ты, дочь, как никто должна это понимать.

– Знаю, – довольно мурлыкнула Полинка. – Теперь наверняка знаю, ведь у меня получилось…

– Будто бы раньше не знала! Ладно, герой, отбой ещё никто не отменял, так что давай, на боковую.

В эту ночь Кирилл даже не пытался поспать. Почти до рассвета просидел возле Лизы, держал её за руку, перебирал шелковистые пряди волос. Лиза спала беспокойно, металась, вздрагивала во сне, всхлипывала горестно, и лишь под утро отпустили её кошмары, даже улыбка пару раз скользнула по губам. Кирилл осторожно высвободил затёкшую руку из-под Лизиной головы, тихонько поднялся с кровати, понаблюдал за женой, заглянул в кроватку к сынишке и, подхватив из шкафа футболку и спортивный костюм, покинул комнату.

В доме царила сонная тишина. Умиротворённая, вальяжная – она тихо ступала по дубовому полу, заглядывала в каждый уголок, легко касалась предметов. Вот дотянулась до кресла, тонким солнечным лучиком, пробившимся сквозь неплотно закрытые шторы, потрепала по голове спящего на кресле щенка, тот лениво приоткрыл один глаз, повозился и снова заснул, свесив с кресла заднюю лапу. Так не хотелось нарушать утреннюю благодать своими человеческими делами, но Кирилл, стараясь ступать как можно тише, прошёл на кухню, из-под крана налил воды в стакан, выпил, подавив тяжёлый вздох, посмотрел в окно.

Утро. Раннее, свежее весеннее утро, расцвеченное яркой ещё не запылённой зеленью и наполненное радостным птичьим многоголосьем.

Не хочется никуда идти, но надо. Нужно максимально оградить Лизу от кошмара, взять на себя часть того, чего Лизке не нужно знать вовсе. Кирилл решительно застегнул куртку спортивного костюма, обул кроссовки, подозвал Дюка. Тому совсем не хотелось на утреннюю прогулку, он бы повалялся ещё пару часиков, но раз хозяин зовёт, что ж, придётся составить ему компанию. Кир проверил уровень зарядки на сотовом и, пропустив вперёд щенка, вышел на улицу.

Из посёлка они вышли незамеченными.

– Что, ездовая собака, – обратился Кирилл к Дюку, – Говорят тебе бегать полезно? Ну давай, погнали…

Он бежал уверенно, будто по следу шёл, не задумываясь, не пытаясь искать следы. Какие следы? Их здесь в принципе быть не может, посёлок стоит за чертой города, окружённый с трёх сторон сосновым бором, перед посёлком – широкая река, ну а за рекой цивилизация – отличное место для жилья, всё рядом. И город, и природа. Школа рядом, ну как рядом, относительно, в двадцати минутах ходьбы. Но что такое двадцать минут? Ерунда! Лизка сколько лет в школу бегала и ничего. Хорошо здесь. Лучшего места для семейной жизни и не придумать.

Кирилл понял, что цель близка в тот момент, когда занервничал Дюк. Щенок остановился, завертелся на месте волчком, суетливо перебирая лапами, заскулил, заплакал тихонечко. Но хозяин не остановился, пришлось и ему плестись следом, подвизгивая, то и дело припадая на задние лапы. Вот мелькнула среди деревьев река, показалась узкая полоска пляжа. Им никто никогда не пользовался, купальщиков здесь не сыскать даже в невыносимую жару, почему так, Кириллу известно не было. Может, от города далеко, может ещё из каких соображений, но купаться горожане предпочитали в других местах.