С Анной они говорили всего один раз. Было утро, он собирался улетать, копаясь в своем немногочисленном барахле. Анна спустилась вниз и молча делала себе утренний коктейль из чего-то органического и необходимого для женского организма. Выглядело необходимое мерзко. Они словно не замечали друг друга. Григорию снова свело мышцы. Он сел на стул и попытался втянуть в себя воздух.

–Аня, – проговорил он неожиданно для самого себя. Анна повернула к нему голову. Видимо, она прочла на лице у капитана что-то такое, что заставило ее выпрямиться на стуле и замереть, не донеся до рта стакан.

–Аня, – подняв на нее глаза, проговорил он снова, – я люблю тебя.

И снова тишина, эта проклятая тишина. Жена сосредоточено посмотрела на него, а потом встала и медленно подошла к нему вплотную. Григорий рывком встал на ноги, заглядывая ей в лицо. Она давно не была так близко. Вдруг в нем ожило все, каждый миллиметр тела. Он почувствовал, что дуреет, что упадет в обморок, если не обнимет ее. Он качнулся к ней, но она резким движением перехватила руку, сжав пальцы.

–Гриша, – проговорила она и осеклась. Потом снова открыла рот, чтобы что-то сказать и опять передумала. Положила вторую руку ему на щеку, слегка погладила и отошла. Григорий остался стоять, приклеенный к полу. Пятна перед его глазами собирались в чудовищные танцующие рожи монстров и показывали ему красные вытянутые языки.

–Удачи вам всем, расскажешь, как получилось, – отхлебнув свое пойло, кивнула она мужу.

Григорий стоял на том же месте, следя за движениями ее шеи, рук, за тем, как движется ее гортань, когда она пьет. Смотрел на нее с каким-то новым для себя ощущением. Так иногда неожиданно видишь привычную тебе комнату, в которой прожил много лет, снова такой, какой увидел ее впервые. Вроде все то же самое, а то ли свет другой, то ли предметы другого размера.

Анна изменилась. Она была по-прежнему волнующей, но совершенно новой. Орлиевский почувствовал страх. Животный, как при землетрясении.

–Ты откуда летишь, из Барселоны? – спокойно спросила Анна.

Он кивнул, звуков в горле не было. Она еще раз подняла на него глаза и сразу отвела взгляд. Орлиевский взял рюкзак и быстро вышел к беспилотнику. Через 15 минут он будет в Барселоне, сядет там в пассажирский шаттл и еще через 40 минут приземлится в Крыму.

С тех пор они не общались.

Один раз Орлиевский было начал вызывать ее, но прервал сигнал. Сенсор, прилепленный за ухо, проводил сигнал прямо в мозг и в нервные окончания, так что голос Анны должен был зазвучать непосредственно в черепной коробке капитана, а это было уже слишком. Несмотря на все сложности, требующие предельной концентрации, ощущение присутствия жены, ее запаха и тепла и так было постоянным, навязчивым и не дающим сосредоточиться.

Сложности возникали постоянно. Тамерлан и Григорий уже третьи сутки проводили в сборочном цеху – огромном белом ангаре, по которому, тихо жужжа, передвигались роботы и несколько молчаливых азиатов, суетящихся вокруг готового к установке оборудованием для «Венеры». Один из роботов, устанавливающих систему контроля с земли, нелепо и трогательно замер у шаттла, не в силах прикрепить очередной сенсор к обшивке. Всем своим унылым видом этот небольшой параллелепипед вызывал жалость. Он уже множество раз пытался увязать расчеты Тамерлана с реальными параметрами «Венеры», но действительность оказалась жестока к его запрограммированному сознанию. Робот застыл, не решив задачу. Рядом с ним топтались Магометов, Орлиевский и Родригес.

–Это стандартно не решается, – прервал молчание Родригес. – Придется плюнуть на автоматику и прикручивать руками.