Выбравшись наконец из постели, прошлепала в душ и привычно уложилась в десять минут. Вытирая волосы, вернулась в комнату, поглядела в телефон. Метео-приложение сообщало ей, что за окном минусовая температура, повышенная влажность и туман. Закатное небо за окном насмешливо опровергало последнее. Набрав номер Рейфа и прижав телефон к уху, Кира натягивала джинсы, досадуя на погоду и необходимость надевать на себя три слоя одежды, чтобы не превратиться на улице в сосульку. Он ответил не сразу, и его резкое «Что?» не наводило на мысли о длительной беседе.

– Привет, есть новости?

– Занят, перезвоню, – отрывисто бросил он в трубку и отключился, не дожидаясь ответа.

Кира поглядела на заглохший телефон с некоторым недоумением, положила его на кровать и завалилась рядом, уставившись в потолок. После недолгих размышлений пришла к заключению, что многое время меняет, но многое оставляет прежним. Дружелюбная манера общения агента Камеро, в отличие от прически, не изменилась ни капли. Впрочем, если бы имелась свежая информация, Рейф нашел бы и время ею поделиться. Покивав своим мыслям, Кира нехотя сползла с постели, надела пушистый белый свитер, затянула волосы в низкий хвост и, взяв со столика ключи и водительские права, покинула номер.

Олень у входа подмигивал рогами, приглашая к тактильным развлечениям, и Кира не стала отказывать себе в детской радости потрогать его за рога. Тыкая пальцем в конструкцию, она наслаждалась сменой цвета и отсутствием снега. Ветер, все равно неприятно пронизывающий, щупал ноги под полами куртки, заползал в рукава, путался в раскрытых карманах и трепал волосы. Кира укуталась шарфом, сунула руки в перчатки без пальцев с нарисованными на ладонях кошачьими подушечками и, расставшись с милым сердцу оленем, пошла в сторону Миллениум парка. Предусмотрительно заткнув уши наушниками, чтобы увеличенный по случаю субботы рождественский позитив не так сильно действовал на нервы.

К празднованию Рождества и Нового года она относилась равнодушно. Ей нравились украшения, ели, гирлянды, и совершенно не воодушевляла вся остальная атрибутика. Атмосфера праздника возникала внутри только в безлюдных местах. На болгарскую неделю Коледа она уезжала в Несебр и бродила по пустым пляжам, наслаждаясь морем и одиночеством. В Чикаго прогулка по набережной в начале декабря сулила отмороженные уши и воспаление легких, и Кира предпочла парк.

– Мам, смотри, вампир, – вливаясь в музыку воскликнула девочка лет восьми, указывая на женщину в серой куртке.

– Сара, замолчи, это невежливо, – зашипела на нее родительница и виновато улыбнулась тетке, обернувшейся на голос. – Извините, – пробормотала смущённо и потянула дочь за руку дальше.

Тонкая, худая азиатка поджала губы в ответ, явно недовольная такой на себя реакцией. Глотнула из большого черного стакана, на боку которого виднелась надпись «Вампиры тоже люди», и пошла дальше. Кира поглядела на кофейню у входа в парк и восхитилась практичностью американских предпринимателей. Порции подогретой крови теперь продавались на вынос, как кофе. В некоторые даже добавляли сиропы по желанию клыкастых покупателей. Недоумевая, зачем это может быть нужно, – человеческая еда вампиров насыщала, но на вкус не отличалась от бумаги, – Кира выбрала большой латте в вампирский стаканчик. Заказывая себе французский хот-дог, попросила не класть лук и горчицу. Чернокожий парнишка продавец хохотнул, блеснув клыками, и по-французски заверил, что все сделает в лучшем виде. Кира почитала меню скорее из интереса и обнаружила, что плазму добавляют и в хот-доги, и в бургеры, и вообще во все человеческое меню. Было даже мороженое с кровью. Пока она осмысливала гениальную в своей простоте идею, сварился кофе и приготовился хот-дог. Мысленно поаплодировав мощной коммерческой жилке франкоговорящих вампиров, она поблагодарила, накинула парнишке на чай, и пошла в парк, обдумывая, не стоит ли развернуть такую торговлю в Пловдиве по возвращении.