Кира небрежно дернула плечом до того, как поняла, какую именно эмоцию выражает этот жест. Попыталась вспомнить, в какой момент деньги для нее перестали иметь значение, как давно она мыслит совсем другими категориями, и не смогла.

– С этим я могу помочь.

– Есть лишний миллион? – Он скептически посмотрел ей в глаза.

– Не бывает лишних миллионов. – Она ответила прямым взглядом. – Бывают выгодные инвестиции.

Рейф хотел возразить, но оборвал фразу на вдохе, и Кира была признательна, что он не стал задавать риторических вопросов о ее выгоде в этой инвестиции. Она и сама до конца не разобралась, что сподвигло ее на такое предложение.

Некоторое время молчали. Кира захотела, чтобы подошла официантка, отвлекла внимание и дала возможность для смены темы. Рейф заметил ее растущее напряжение и собрался что-то сказать, но Кира не стала дожидаться:

– Давай погоду обсуждать не будем? К тому же она дерьмовая.

Он фыркнул и улыбнулся. В этой улыбке чувствовалось облегчение, узнавание, и Кира смогла разглядеть некоторую радость от встречи.

– Сразу к делу? – Интонация в голосе Рейфа была странной.

– Ну, ты меня знаешь. Я все эти предварительные ласки не люблю.

– Что у тебя есть? – спросил он по-деловому сухо.

Кира потянулась к рюкзаку и вытащила папку. Та глухо стукнула по столешнице чем-то тяжелым внутри. Рейф раскрыл ее и поглядел на содержимое. В одно мгновение сделался строгим, взгляд стал порицающим. Напротив сидел собранный агент Камеро, готовый работать над делом и пилить ее за промахи.

– Помнится, уходя из бюро, ты сказала, что тебе надоело лезть под пули.

– Отчеты писать мне к тому моменту надоело куда больше.

– За эту ты вряд ли отчитывалась. – Он поглядел на кусок металла.

Кира смотрела на чуть сплющенное острие и не слышала его слов. В ушах снова шептал зловещие пророчества хруст льда. Звякнуло стекло. Секунда на осознание. Секунда на испуг. Секунда боли. Темнота. Кира моргнула. Вокруг разгоралась утренняя жизнь кафе в Чикаго. Остро пахло жженым сахаром, шумно переговаривались студенты, сигналили за окном машины. Цепочка восприятия опять завершилась воспоминаниями. Кира поморщилась. Рейфу надоело молча ждать, пока она вернется из оглушающей внутренней тишины.

– Долго лечилась? – спросил он.

Кира покачала головой, с усилием вытесняя воспоминания и сосредоточиваясь на настоящем.

– Не в меня стреляли, в подругу. В папке результаты нашего расследования, не бог весть что, но все-таки. Подлинную личность установить не удалось, документы фальшивые, но сделаны качественно, значит, дорогие. Винтовка не болгарского оборота, приехала вместе со стрелком. Опытный был снайпер. Место выбрал сложное, плюс было мало времени для точных выстрелов, вампиры быстрые.

– Подруга?

– Политически значимая фигура для Болгарии.

– Я спрашивал, как она.

Кира несколько минут молчала. Гладила правое запястье, ощущая его отчаянно голым, а себя одинокой. За окном начиналась метель. Утренний мелкий снег потяжелел, набух влагой, разросся до крупных снежных хлопьев. Хлесткие порывы ветра нарушали их свободное падение, швыряя в лица прохожим и под колеса автомобилей.

– Вампиры быстро восстанавливаются, – заметила отстраненно. – Но нет гарантии, что попытка не повторится. По официальной версии она сейчас на отдыхе в Банско.

– Опять якшаешься с белковыми инвалидами?

На лице Рейфа читалась яркая гамма эмоций, основной среди которых была злость, но он ее подавил.

– Они мало чем отличаются от людей. – Кира пожала плечами, сделав вид, что не заметила его тона. – Платят налоги, ездят в отпуск, занимаются историей.

– Пьют кровь.