– Увы. Оставьте, салфетки только хуже сделают.

Он шагнул ближе и уселся рядом, не нарушая, впрочем, личного пространства.

– У вас помада не яркая.

– Мне не положено. – Кира понизила голос до шепота. – Я здесь на работе. Стерегу бесценные полотна великих художников.

Мужчина как-то странно хмыкнул, потом беззвучно рассмеялся. Прикурил еще одну сигарету, задумчиво выпустил струю дыма в темно-сизое небо.

– Разбираетесь в импрессионистах?

– Если не подписать где Ренуар, а где Моне запросто перепутаю.

– Я разбираюсь. Двенадцать лет обучения, три стажировки в Мадриде… Мне стоило промолчать, наверное, но она говорит так к лучшему. – Он вздохнул, утратив куражистый вид любовника, только что выпустившего из объятий объект страсти. – Все к лучшему.

– Верно. Мне для работы не важно, – поддержала Кира переход разговора в философскую плоскость.

– Мне просто не повезло, я слишком ее люблю, чтобы позволить купить не то, чего она достойна.

– У Мауры высокие стандарты, – усмехнулась Кира, наконец сообразив, с кем беседует.

– Очень, – еще более грустно вздохнул мужчина. – Вы знакомы?

– Стояла рядом, пока она с подружками обсуждала мой костюм. – Кира весело усмехнулась.

Мужчина бросил на нее понимающий взгляд и чуть пожал плечами.

– Не обращайте внимания, аристократия бывает бестактна. Для охраны очень стильно, но вы не беспокойтесь. На эти полотна никто не покусится, они не оригинальны.

Кира поперхнулась дымом.

– Этого не может быть. Арина не затеяла бы аукцион, не будучи уверенной в том, что делает.

– Сейчас смотрят в первую очередь на аукционную историю, и, если полотно из известного источника, проверяют формально, не похищено ли откуда, нет ли повреждений. Эти переходили из коллекции в коллекцию и сохранили превосходное состояние, что меня и насторожило. Поверьте специалисту: блестящая имитация, сделанная современником Ренуара. Я бы успокоился, если бы инфракрасный анализ показал следы черновиков, но нет. Кто бы ни написал эти картины, он весьма талантлив, однако это лишь копия. Мами предлагала все же выкупить их, чтобы сохранить лицо. Арина отказалась, назвала только источник полотен, чтобы избежать повторения.

Ночь сделалась темна и тиха. Любовник Мауры курил, Кира осмысливала ситуацию.

– Вы хотите сказать, что Арина знает?

– Разумеется. Она присутствовала при анализе и была очень разочарована, потом решила устроить аукцион высококлассных подделок. Я считаю это нелепым, но с красивой женщиной не спорят.

– Твою мать! – Кира вскочила на ноги. – Расслабься, баничек, ничего не случится, баничек, надень платье, баничек. Вот же… хитрая вампирская стерва!

Первая линия

1. Балканские будни

25 ноября

Вечерний Старый город был тих. Пустели улицы возле исторического и этнографического музеев, только вывески поскрипывали под резкими порывами ветра. Нагрянувшая утром непогода разогнала немногочисленных туристов по отелям и ресторанчикам. Умыла улицы дождем и оставила опустевшими.

Кира перебирала пальцами бахрому на шарфе, быстро спускаясь по Соборной улице. С неба сыпалась мелкая морось, ступени под ногами блестели столетними камнями.

Поздняя осень радовала теплой, хоть и сырой погодой. Ровно подстриженные живые изгороди порыжели листьями. Бодрились розы, разворачивая крупные бутоны, хризантемы соперничали цветом с лиственной охрой, но дыхание приближающейся зимы чувствовалось в каждом порыве ветра. Поежившись от его навязчивой ласки, Кира сунула руки в широкие рукава стеганой куртки. Пальцы коснулись золотой цепочки, дважды обвившей запястье, как браслет. Поглаживая ее, Кира по-птичьи прислушивалась к живой тишине Старого города, привычно сравнивая с новыми районами Пловдива, где жила сама. Арина нежно любила Старый город и, несмотря на разнообразие связанных с ним воспоминаний, продолжала жить здесь, Киру же тяготила неизгладимая османская мелодия в архитектуре и памяти, и она перебралась в новый город. Вспоминая сплетни, порожденные этим переездом и долго витавшие в тесном кругу пловдивских вампиров, Кира неожиданно подумала, что они с Милой, новенькой протеже, заодно и гревшей постель Арины, действительно похожи.