– Зови меня Марич, – представился хозяин дома, поворачиваясь к ней. – С чем пришла?

– Ищу посредника, который принимает звонки и отправляет по ним службу обработки заказов.

– Тебе зачем? Ты со свинцом, я вижу, в дружбе, – кивнул он на вальтер, который Кира так и держала в руках.

Глотнул из чашки, шумно прихлебывая и жмурясь. От сцены повеяло домашним теплом и расслабленностью. Кира хмыкнула.

– Марич, ты ведь не дурак и понимаешь, кто к тебе с визитом. Я не дура и понимаю, к кому через две растяжки пришла. Давай не будем изображать недоумков, – в лоб предложила Кира. – Кто работал в Нише? Кто сделал этот заказ?

– Не местные. Я его отклонил, – не стал увиливать Марич, чем заслужил пару пунктов симпатии.

– Почему? – искренне удивилась она.

– Дурно пах.

– Политика всегда дурно пахнет, но дорого стоит.

– В гробу карманов нету.

Кира посмотрела на него внимательным взглядом. По реакции поняла, что вышло слишком холодно и подозрительно, Марич не насторожился, но легкая тень беспокойства в нем мелькнула.

– Знал, что исполнителя завалят? – Подозрительности в тоне было слишком много для простого уточнения.

– Предполагал. – Марич хлебнул кофе. – Зачем во Флорентине в мужиков постреляла?

– Мне нужен заказчик. – Это заявление прозвучало резко и бескомпромиссно.

– Они-то его не знали, – усмехнулся Марич, повернулся к ней спиной и принялся копаться в буфете.

– Они знали тебя.

– Это не повод пичкать людей свинцом.

– Кто заказчик? – не стала вступать в прения Кира.

– Тебе что? Ты не вампир. Любовь?

– Думай так.

Мужик повернулся к ней с пряником в одной руке и стволом в другой. Оказавшись на прицеле, Кира почувствовала всплеск напряжения. Ладони кольнуло иголками точек контроля, и это ощущение принесло долю уравновешенности. Секунды, такой незаметной в море времени и такой ценной, если она последняя перед выстрелом, ей хватит, чтобы изменить течение событий.

– Растяжки для назойливых, – спокойно сообщил Марич, не заметив в гостье нервозности. – Если прошла их, понимаешь, что здесь незваным гостям не рады. Рожко старый и слепой. Я нет.

Голос у него изменился до неузнаваемости. Расслабленность и спокойствие исчезли, как пар от кипятка. Холодная сосредоточенность вытеснила напускное дружелюбие. Карие глаза из лукавых сделались равнодушными, как прицел, смотрящий ей в грудь. Кира смотрела в глаза человека, знакомого с несложным делом убийства ближнего своего так же хорошо, как она сама. В том, что Марич спустит курок, скинет ее тело в ближайший овраг и вернётся к чашечке кофе без всяких угрызений совести, она не сомневалась.

– Кто? – Кира уставилась на него, игнорируя участившийся пульс.

Некоторое время мужик разглядывал ее с интересом хирурга, обнаружившего новую патологию там, где все казалось предсказуемо скучным. Покосился на заплатку в окне, куртку, висящую на спинке стула так небрежно, будто Кира зашла в гости к знакомому. Пришел к каким-то выводам и отложил глок на стол.

– Наши стрелки королеве Пловдива не враги. Имен не знаю, заказ взяли чужие посредники, но ты и сама понимаешь, кому это может быть выгодно. Я бы в сторону Босфора посмотрел.

Кира кивнула, соглашаясь с его предположением.

– Откуда посредники?

– Юг Европы или кто-то из американцев. Ищи быстрее. Если их почистят – как исполнителя, – цепочка оборвется. Без приглашения не приходи больше.

Кира встала, понимая, что аудиенция окончена, и отвалить имеет смысл, пока настрой у хозяина дома великодушный.

– Ты как приглашения рассылаешь? Смсками или почтовыми голубями? – поинтересовалась ехидно.

Марич весело хохотнул.

– Телефончик взять хочешь? Не староват я для тебя?