– А вы, как всегда, полезете в самое пекло, – грустно продолжила Анна.

– Это не страшно. Страшно – не знать, где оно, это пекло… – Эрик отложил вилку. – Не волнуйся. Твой обережный круг я чувствую почти физически. Со мной ничего не случится. Мне совесть не позволит умереть, ты же знаешь, – он встал.

Анна слабо улыбнулась.

– Ты сейчас снова туда?..

Маг с сожалением кивнул.

– Береги себя, – она обняла его за шею.

– Твоими молитвами я вернусь даже из царства Хель, – рассмеялся он, вдыхая запах ромашки от её волос.

– Давай без Хель, ладно?

– Как прикажешь, моя королева, – Эрик с любовью посмотрел на жену.

Она ответила ему нежной улыбкой и погасила свет.

…Проводить его в снежную ночь и снова остаться в одиночестве, глядя в поднимающуюся февральскую метель. Плести нити, ткать полотно их будущего, рисуя картины его – живого, весёлого, её, а ещё двоих, нет, троих малышей. И солнечный день. И война закончилась. Совсем закончилась. И её отголоски не доставляют ему боли. И он не уходит в февральскую вьюгу, он дома, рисует с детьми, сидя на полу в окружении игрушек.

Светлая волшебница ткала мысли и чувства. Она ткала жизнь. Жизнь, где они живы и счастливы. Где бы он сейчас ни был, какие бы заклятия сейчас не летели в него. Он будет жить. Потому что Светлых магов слушают даже боги.

Она опять была грустна. Ожидаемо. Дрейк окинул взглядом хрупкую фигурку – Эстия сидела, подогнув под себя ноги, как когда-то, в одну из самых первых встреч. Под её рукой был какой-то холщовый мешочек.

Маг сел в кресло напротив.

– Переживаешь? – полуутвердительно спросил он.

Девушка кривовато улыбнулась и тяжело вздохнула.

– Всё образуется.

– Знаю. Просто… – она замялась.

– Просто что? – он откинулся в кресле, вытянув и скрестив ноги.

Он любил чёрное и серое. Чёрная свободная рубашка с расстёгнутым широким воротом и закатанными рукавами и серые брюки. Тёмные остроносые туфли. И никаких отглаженных стрелок – их маг ненавидел. Они обязывали, стесняли, загоняли в рамки.

Эстия была одета в тон – в серое с чёрной шнуровкой платье. Дрейку нравилось такое цветовое созвучие – яркие цветовые пятна его утомляли и раздражали. Эта ведьма была комфортна. От её образа не болели глаза.

– Чувствую себя приживалкой, – вырвалось у неё.

Дрейк поджал губы.

– Это потому что я так и не показал тебе дом, – он упруго встал. – Пойдём. И не упирайся.

Он подошёл и властно взял её за руку, потянул к себе. Девушка с заметной неохотой встала.

– Кстати, на твой взгляд – чего не хватает здесь? – он обвёл рукой комнату.

– Растений. Зелени, – не задумываясь, ответила она.

Дрейк задумчиво оглядел интерьер.

– Хм, и правда. А я всё понять не мог. А шторы?

– Шторы прекрасные, не надо их менять. Вот зелени бы – и всё заиграет. И несколько ваз. Вот сюда, на этот комод, что-то изящное бы. И букет туда. Можно сухоцвет… – Эстия заправила за ухо медный локон. – И свет – на стенах… – она бросила опасливый взгляд на мага.

– Значит, на выходных поедем, – он улыбнулся.

– Куда?..

– Подбирать зелень, светильники и вазы, конечно.

Девушка смутилась.

– Дрейк, это не обязательно. Тут и так хорошо…

– Эстия, я же говорил – этому дому нужна женская рука. Я хочу этого. И я очень хочу добавить сюда зелени. Но без тебя я это сделать не смогу. В конце концов, кто из нас двоих дочь художника?

Эстия слабо улыбнулась.

– Дома всё было по вкусу отца.

– А здесь будет по твоему вкусу, – он смотрел ей в глаза. – Этот дом твой настолько же, насколько он мой.

Девушка отвела глаза.

– С гостиной всё понятно, пойдём дальше, – он потянул её за собой. – Кухня там. Оттуда вход в подвал, там ничего интересного, – они поднимались по ступенькам широкой лестницы. – Итак, мою спальню ты видела, – он указал на знакомую Эстии комнату. – Это кабинет. А это, – он открыл ещё одну дверь, – твои апартаменты.