Сидела заимствованная одежка интересно, но мне только доставку подождать, а пока жду, узнаю, кого там демоны по мою душу принесли.

Словоохотливый гном оценил обновленный внешний вид очередной порцией эпитетов с непередаваемым шахтерским колоритом и послал меня. В Центральное.

– При всем уважении, комиссар арГорни, но вы-таки гуль. Нельзя было сразу в нужное место?

– Чтоб вы туда ходили, куда я вас отправляю, – буркнул Став. – Этот горбатый упырь из министерства тут все утро толокся, а тебя не было, так что я спел ему твою песню по выводок детей и обещал, что ты с докладом прямо на собрание явишься. Что!? Ну забыл! Так у меня голова одна, а вас целое отделение! И глядь, один гениальнее другого. Да, после собрания не вздумай свинтить. Новенький, ириец, сменщик твой, с могильной горячкой слег, работник, шлак в печенку, и недели не проработал. Везучий, прям как ты. И где он?

– Кто? – сходу сообразить, куда убежали думы всеотца от надзора мне редко удавалось, потому что Став был на слова скор, а в мыслях внезапен, как та самая могильная горячка или другая резкая напасть.

– Полагаю, комиссар арГорни имеет в виду ваш гениальный доклад, мастер Холин, – муркнуло на пороге.

А ровно за секунду до этого по нервам прошлось зубилом от продранной в контуре дыры, грань дохнула, и знакомая, родная тьма с синими искрами мурашками пробежалась по коже, взъерошив невидимые перья. Теплый-теплый мех, острые колючие когти, наглые глаза.

– Холин! – взвыл Став, а я шмыгнула к выходу: у меня магдоставка и вообще от греха подальше. – Ты не начальник, ты вандал! Двери для кого? Опять защита в бездну! Перекорежил все к гулям. Ты корону уронить боишься или ветвистые рога мешают нормально ходить?

– У меня полномочия, – с мерзейшей интонацией сообщил «грех». – Мне нужно было быстро.

– Засунь свои полномочия знаешь куда? Причем быстро.

– Хи-и-и, – я не сдержалась, уже будучи почти в коридоре.

Два укоризненных взгляда поддали энтузиазма, и я даже пару раз хрюкнула. Холин держался как мертвый, только щека чуточку подергивалась, да рот норовил разъехаться, но посмертные конвульсии дело святое. Как бы там ни было, а наше последнее тесное общение в недрах магмобиля утром того дня началось как раз с предъявления полномочий. Меня добавочно промурашило, и я окончательно сбежала, очень уж выразительно некоторые про «утры» вспоминают. Месть за картинки из душевой?

Несмотря на препирательства, подводить Става не хотелось, потому я быстро переоделась в доставленное и пошла вниз, к магмобилю. То ли я на автомате потыкала пальцами не в те цифры, когда указывала размер, то ли заказанное чудесным образом уселось за время пути от торгового центра до отделения, но дышать глубоко было опасно. Существовал риск выбить кому-нибудь глаз внезапно оторвавшейся пуговицей. Значок магнадзора на лацкане сидящего внатяг пиджака выглядел весьма угрожающе.

Невозможно избежать греха, если он сам тебя преследует. Оный нахально поджидал у вымытого практикантами магмобиля. Дверца была открыта, Холин устроился на краю сиденья, вытянув длинные ноги в пижонских туфлях наружу. Салон, при ближайшем рассмотрении, носил следы аккуратного шмона. В закрытом на нечестное слово бардачке явно поубавилось конфет, а в Мареке – прибыло. Иначе чем он там так хрустит? Не зубы же от досады крошит. Хоть в багажник не полез. Туда я сама полезла, чтобы достать подарочную мантию, которую уже не обязательно дарить, да и мне она сейчас нужнее. Дышать хотелось полной грудью, но пиджак мешал. А думать, что такое заумное изобразить на коленке, чтоб в Центральном от меня отвязались, мешал Холин. Он смотрел.