– Я просто говорю.

Я понимала, что наш разговор идёт совсем не так, как я представляла. Не тот и не о том. И мне не нравилось это. Я чувствовала себя глупо.

Я допила мартини.

И тогда, в тот момент, когда я этого не ждала, он заговорил. Другим голосом и по-другому. О чём-то постороннем, лёгком. Через пять минут мне самой захотелось говорить с ним. Всё напряжение исчезло.

Он шутил, и я пыталась. Мы смеялись. Пили. Снова смеялись и снова пили.

Я упустила тот момент, когда мы ушли из бара. И не помню, как дошли до моего дома. Лишь обрывки. Раскадровка. Помню, он взял меня за руку. Помню, я говорила какие-то глупости о сказках и волшебстве. Ловила руками снег, кружась на тротуаре.

Проснулась утром. В своей постели. И одна. Удивилась. Не помню, как и чем закончился вечер. В голову прокрались мысли, что всё было сном.

Не осталось никаких доказательств. А своим воспоминаниям я престала доверять.

Как оказалось, всё было на самом деле.

Вечером раздался звонок в дверь.

Он стоял на пороге, молча, прислонившись к стене плечом. И не сказал ни слова, пока не заговорила я.

– Не молчи.

– Как скажешь. Можно войти?

– Конечно. Да.

– Ты не ждала меня?

– Не знаю точно, я ещё ничего не поняла.

– И в этом – всё очарование.

И в этом – всё очарование. Именно так, пока всё вокруг неясность – больше шарма.

Он вошёл в мой дом. Оглядывался осторожно, но так, будто уже был здесь. И казалось, что гостем была я, а не он. И я не знала, как себя вести и что делать. А он знал.

Я никогда не знала, как правильно себя подать. Всегда чувствовала скованность и боялась сделать что-то, что может показаться неправильным. Я боялась. Боялась делать ошибки. Не хотела, чтобы обо мне думали плохо. Стремилась к идеалу. А выглядела застенчиво и жалко. Я вуалировала свои чувства, опасаясь, что меня могут понять превратно. Мало говорила, осторожничала со словами и следила за своими действиями. Меня нельзя было в чём-либо упрекнуть, но и мнения обо мне составить было трудно. Я забывалась. Стиралась из памяти.

Но в этот раз я старалась изо всех сил. Старалась быть собой.

Мы молчали. Из-за меня. Я боялась сказать какую-нибудь глупость, а умных мыслей в голову не приходило. Я просто не знала, что говорить. Он улыбался. И отвечал тишиной на мою бессловесность.

– Ты любишь свет? – спросил он, а я замешкалась с ответом. Не поняла, что он имеет в виду. Он увидел моё замешательство и продолжил, указывая пальцем вверх, – свет. Во всех комнатах горит свет. И лампочки следят за нами.

Я скованно улыбнулась.

– Не знаю. Так вышло, – я подумала о его словах. О лампочках, которые источают свет. Мы научились не замечать их, но они нас видят. Везде. Всегда.

– Да, следят. Странно.

Я сбилась с мыслей и отвечала невпопад, теряя слова. Это выглядело очень нелепо.

– Давай предоставим им делать свою работу, – сказал он, включая «ночники» и гася верхний свет. – Но пусть это будет не так явно.

Теперь свет не бил в глаза. Маленькие лампы выхватывали небольшие участки квартиры, делая их светлее. В углах залегла тень, а всё остальное плавало в растворённой темноте. Рассеянный свет, и все грани смазались.

– Мы будем светотенью под пристальным вниманием электрических лучей, – его голос тоже был размыт. Потерял выражение и чёткость.

Он опять был странным. Как там, в кафе. Сначала был как образ, и только потом переменился, стал привычней для меня. Он менялся. Мог быть ненормальным и вполне обыкновенным, но всегда в нём присутствовал лёгкий налёт необычности. И внешность его была непривычной. Одежду он носил изящно и чуточку небрежно. Сам – не высокий и не очень низкий. Худой, но не слишком. Янтарного цвета глаза, тёплые и чуть печальные. Лицо… черты его лица я не смогу описать. И не буду. Всё равно, если встретите его, то сразу узнаете.