Он их вожак.

Я чувствую себя полной идиоткой, что так долго не осознавала этого. Но именно поэтому темные морки не убили меня, когда я пыталась им сопротивляться.

По какой-то причине они привели меня к нему, и вдруг в моем сознании вспыхивают воспоминания о пленниках-людях из армии темных морков. О тех, кого усиленно охраняют на улице.

Вены холодеют, по позвоночнику пробегает дрожь. Страх охватывает сердце и сжимает.

Знакомый резкий звук их языка прорезает мои мысли. Я заставляю себя сесть и оглядываюсь на одного из темных морков, которые уронили меня.

Светловолосый морк с глазами голубее ясного неба, и острыми скулами. Он разговаривает с вожаком, когда тот останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня. Затем они оба переводят взгляды на меня.

Мне вдруг захотелось сжаться до увядающего цветка, а затем унестись горячим ветром огня, превратиться в пепел.

Вожак говорит. Я не знаю, что он говорит, но он смотрит прямо на меня. Затем острая боль пронзает мой затылок. Светловолосый морк хватает меня за волосы и поворачивает мою голову в сторону.

Я лежу лицом к асфальту, моя окровавленная рука прижата к нему. И тут меня осенило, что моя шея выставлена напоказ вожаку.

Они увидели что-то на моей шее ранее в переулке, и это побудило морков привести меня к их вожаку.

Но у меня на шее только родинки. И все. Никаких шрамов от увечий или военных ран, никаких татуировок или клейм. Ничего выделяющегося.

Так что я даже не могу себе представить, в чем весь этот интерес.

Вожак делает несколько шагов ко мне. Я закрываю рот и заставляю себя молчать

Когда он тянется ко мне, я прижимаюсь к земле. Его хватка обвивается вокруг моей шеи. Он держит меня в течение секунды, затем рывком поднимает меня на ноги и швыряет меня об стену.

Я издаю стон, хотя удар был не таким уж и болезненным. Не таким сильным, как падение со стены. Теперь я вся в огненном свете улицы. И я понимаю, что теперь он может лучше меня видеть.

Я пытаюсь не опираться на больную ногу, с поврежденной лодыжкой, прислонившись к стене, и настороженно наблюдаю, как вожак приближается ко мне. Но в его опасных глазах нет кровожадности. Он сосредоточен на моей шее, пока он убирает волосы с моей кожи, одну прядь за раз.

Панически я вздрагиваю от его прикосновения. Но это его не останавливает. Теперь он может лучше рассмотреть мою шею.

Его острый черный ноготь убирает с моей шеи последнюю прядь волос. Затем он проводит кончиками пальцев по моей коже к ключице. Он молчит некоторое время, изучая то, что видит на моей шее.

Большинство темных морков, которые окружали меня раньше, ушли. Сейчас, с нами в переулке, осталось только трое из них. Пожары все еще бушуют, их треск и рев разносятся по поселку. Но все, на чем я могу сосредоточиться в этот момент, это вожак темных морков, прикасающийся ко мне. Моя кожа дрожит. Маленькие шишки покалывают мои руки, и я борюсь с желанием оттолкнуть его от себя, не смею пошевелиться.

Мои мышцы скованы, заморожены под кожей, и даже дыхание застревает глубоко в горле, словно кусок угля.

Он так близко, что я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Он превращает меня в статую, недвижимую на огненном ветру.

Его пальцы оставляют мою шею и спускаются к горлу. Он сжимает, неплотно. Ленивая хватка усталого зверя, держащего добычу, которая ему не так уж и интересна.

Боль пронзает мою шею. Его ногти впиваются в мою кожу. Я вздрагиваю, это первый звук, который я издала с тех пор, как меня швырнули об эту стену. В ответ на мой звук, его хватка становиться немного крепче, как будто он только сейчас понял, что я человек, пойманный в ловушку.