Осталась ли от того, кто носил его, хоть какая-то память, или же лес поглотил его, как и многих других? Быть может, этот человек исчез так же, как те, о ком шептались в деревне, растворившись в густом, вездесущем тумане.

Райнар вновь огляделся – лес казался недвижимым, но ощущение чужого взгляда, липкого, незримого, не покидало его. Как будто кто-то, или что-то, наблюдало за тем, как он держит чужую реликвию. Как если бы сама тьма выжидала, что он сделает дальше.

На мгновение он ещё раз сжал амулет в ладони, словно пытаясь уловить его прошлое, но затем медленно опустил его обратно на покрытую мхом землю – некоторые тайны должны оставаться нетронутыми. Не оборачиваясь, Райнар шагнул вперёд, углубляясь в лес, где туман уже расползался между деревьями, скрывая его путь.

Тишина, обволакивающая его, была плотной, как вата, но всё же не могла скрыть тревожного ощущения, что что-то настороженно следит за каждым его движением. Лес, казалось, наблюдал за ним, с каждым его шагом становясь всё более живым. Ветви деревьев, как скрытые ладони, дрожали, словно готовые схватить его, если он сделает лишний шаг. Могучие стволы, не сгибаясь, стояли как немые стражи, но их тени, длинные и закрученные, шевелились, словно поисковики, выискивающие слабые места.

Чем дальше он заходил, тем сильнее становилось чувство, что этот лес – не просто место, не просто растительность, а нечто живое, древнее и зловещее. Листья, застывшие в тишине, внезапно пришли в движение, будто нечто невидимое пыталось пробраться сквозь их плотную завесу. Шорох был неестественным, и его звучание как будто вдруг оживало, становилось зловещим, а то и почти осмысленным.

Райнар замер, вслушиваясь. Тишина, давившая на уши, больше не была абсолютной – она треснула, рассыпалась под натиском едва слышных звуков, что теперь вспыхивали то здесь, то там, словно невидимые шаги прокрадывались в темноте. Шорохи вновь появились, разбавив гнетущую тишину, но от этого стало только хуже – казалось, лес дышал.

Он снова взглянул на туман. Густой, тяжёлый, он клубился, перекатываясь у самых ног, извиваясь в воздухе, словно пытаясь облепить его со всех сторон. С каждым шагом Райнар ощущал, как он пропитывает кожу, проникая глубже, будто впитывая в себя его мысли. Вокруг мелькали сумрачные силуэты – не просто тени, не следы лесных зверей, а нечто древнее, затаившееся в этом месте задолго до него. Внезапно одна из этих фигур, едва различимая сквозь плотную завесу тумана, заставила его остановиться. Воздух сгустился, стал вязким, словно лес сжимался вокруг, и в груди на миг стало тяжело, как будто дыхание оказалось перехвачено невидимой рукой.

Ветви дрогнули, извиваясь, словно подчиняясь невидимой силе, и вдруг одна из них с треском сломалась, разорвав тишину резким, сухим хрустом. Райнар рванулся вперёд, но тут же почувствовал, как ноги налились свинцом. Земля под ним стала мягкой, словно губка, поглощающей каждый шаг, а в воздухе застыло тревожное ощущение, будто сама почва отторгает его присутствие.

Что-то невидимое проникало в воздух, разливаясь в нём, словно наполняя лес затаённым дыханием. Впереди, среди сплетения деревьев, мелькнуло нечто – едва уловимое движение, столь быстрое, что взгляд не успел зафиксировать его. Он оторвал ноги от земли и поспешно двинулся вперёд, но с каждым его движением напряжение в лесу нарастало. Всё вокруг будто затаилось, а в каждом шорохе, в каждом колебании воздуха чувствовалось что-то чуждое. Он не мог понять, был ли это всего лишь ветер, игра теней или же нечто иное – не живое, но жаждущее.