– Тебе нужно то, что нельзя купить, девочка.

Зарг’ра села напротив, расставив ноги шире, чем требовало приличие. Мускулы бедер напряглись, шрамы на них заиграли в свете пламени, как тайные письмена. Она наклонилась вперед, позволяя взгляду Торговца скользнуть в вырез нагрудника, где влажная кожа блестела, как обсидиан.

«– Я не девочка», – произнесла она, медленно проводя языком по верхней губе. – А то, что мне нужно, ты отдашь даром.

Торговец засмеялся, но в смехе дрогнули нотки напряжения. Его пальцы сжали кубок так, что металл запищал.

– Ты хочешь знать, где найти Кровавый Рассвет? – он намеренно опустил глаза к ее животу, где шрам от клыка тролля извивался, как змея. – Но за это платят не монетами.

Зарг’ра встала, ее тень накрыла Торговца, сливаясь с пламенем костра. Она провела рукой по своему бедру, где кинжал Спящей Ярости был приторочен к пояснице, и медленно, слишком медленно, извлекла его. Лезвие черного стекла сверкнуло, отражая искры.

– Ты говоришь о плате? – она прижала острие к его горлу, но не нажимала. Запах ее кожи – смесь дыма, пота и железа – заполнил пространство между ними. – Но я предпочитаю… торговаться иначе.

Ее свободная рука скользнула вниз, пальцы вцепились в его запястье, прижимая ладонь к своему бедру. Торговец замер, дыхание участилось. Под кожей Зарг’ры пульсировала ярость, жар, но в ее глазах горело не желание – холодный расчет.

– Скажи, и я позволю тебе убрать руку живым, – прошептала она, наклоняясь так близко, что их губы почти соприкоснулись.

Он выдохнул название места – Ущелье Спящих Сердец – и она отступила, убрав кинжал. Ее смех, низкий и грудной, смешался с треском костра.

– Спасибо, – она повернулась, давая ему последний взгляд на свою спину: мышцы, играющие под кожей, шрамы, спускающиеся к пояснице, где начинался изгиб ягодиц, едва прикрытых кожаными лентами. – Но запомни: следующий, кто назовет меня девочкой, потеряет больше, чем руку. Она ушла, оставив Торговца дрожать от смеси страха и нереализованного желания. Ветер подхватил запах ее тела, унося его в сторону Озера Лунных Слез, где вода, черная и густая, плескалась у берегов, как язык голодного зверя.

Зарг’ра сбросила нагрудник, погрузившись в озеро. Вода обожгла кожу, смывая кровь и пыль, обнажая тело, выточенное битвами. Ее грудь, тяжелая и упругая, поднималась в такт дыханию, соски затвердели от холода. Она провела руками по животу, чувствуя под пальцами шрамы – карту войн, которые она выиграла. Пальцы скользнули ниже, к бедрам, где напряжение мышц обещало силу, способную сокрушить любого, кто осмелится приблизиться. Но здесь, в темноте, она позволяла себе быть не только оружием. Ее рука опустилась глубже, в воду, где тепло тела смешивалось с холодной глубиной. Губы приоткрылись, выдыхая пар, а в глазах вспыхнуло то, что она скрывала даже от себя – голод, неутоленный клинками и смертями. Внезапно вода вздыбилась. Страж Озера, существо с телом из водорослей и глазами-жемчужинами, поднялось из пучины. Его щупальца потянулись к ней, но Зарг’ра не двинулась с места.

– Ты нарушила покой, – загремел Страж, но его голос дрогнул, когда взгляд скользнул по ее обнаженному телу.

– Покой – для мертвых, – она вышла из воды, капли стекали по изгибам бедер, ягодиц, спины. – А ты живешь?

Щупальца замерли. Страж отступил, растворившись в волнах. Зарг’ра засмеялась, звук ее смеха разнесся по берегу, пугая ночных птиц. Она оделась, чувствуя, как влажная ткань прилипает к коже, подчеркивая каждую мышцу. Путь к Ущелью Спящих Сердец ждал, но теперь она шла туда не только с мечом. С собой она несла нечто опаснее – обещание, что даже в мире пепла и крови, есть сила, против которой не устоит ни смертный, ни бог. Сила, что прячется между ударами сердца и складками плоти. Ущелье Спящих Сердец зияло впереди, как рана на теле мира. Скалы, цвета запекшейся крови, вздымались ввысь, их вершины терялись в пепельной дымке. Воздух звенел от напряжения, будто само ущелье дышало – медленно, тяжело, выдыхая запах гниющих цветов и металла. Зарг’ра шла по узкой тропе, бедра плавно покачивались, а мышцы спины играли под кожей, словно змеи под луной. Ее дреды, сплетенные с клыками поверженных врагов, позвякивали в такт шагам, словно насмехаясь над тишиной. Она остановилась у каменного выступа, сбросила нагрудник, позволив прохладному ветру коснуться груди. Соски, жесткие от холода, подрагивали, а капли пота стекали по животу, исчезая в складках пояса. Проведя ладонью по шраму на боку – память о схватке с троллем-альфачом —, она достала флягу с кровью огненной саламандры и сделала глоток. Жидкость обожгла горло, разливаясь жаром по жилам.