Рао кивнул:

– Мы все волнуемся. Она – лучший инженер, какого я встречал. Но там, в космосе… никому не было легко.

Ли-вэй сделала осторожный глоток, поморщилась от приторного вкуса:

– Как думаешь, она пойдёт к Кейн добровольно?

– Не знаю, – ответил Рао, припомнив, как Рассел едва не сорвалась, когда обнаружила расхождение в журнальных метриках; потом она списала всё на сбой. Слишком уж точная и дотошная женщина, а что-то явно выбило её из колеи на последних днях миссии. – Надеюсь лишь, что она снова не запрётся в каком-нибудь тёмном закутке на Солстисе.

Доктор Рассел стояла у небольшого столика в углу, где высокий декоративный куст бросал на стену пятнистые тени. На подносе мимо проходящего официанта она взяла маленькую сладкую закуску, но так и не откусила ни крошки, только вертела её в руках, словно изучая форму. Наушники лежали на шее: потрёпанные, проводные, с поцарапанными краями – пережиток прошлого на фоне современных беспроводных гарнитур. Шум зала неприятно резал нервы.

Она пыталась успокоиться, ловя в окружающем хаосе отдельные детали: шуршание ткани, когда гости протискивались мимо, звон стекла. Но воспоминание о последнем этапе захода на посадку – миг, когда она заметила на одном из сенсорных экранов странную тень – никак не отпускало. Кончики её пальцев, казалось, ещё ощущали вибрацию напряжённого корпуса Солстиса. «Это всего лишь стресс… иллюзии», – убеждала она себя.

Внезапно слева возникло чьё-то присутствие. Обернувшись, она увидела доктора Кейн с мягкой озабоченностью на лице. Рассел напряглась.

– Доктор Рассел, верно? – приветливо спросила Кейн, протягивая руку. – Я Эстер Кейн, мы мельком виделись вчера вечером.

Рассел приняла рукопожатие, скорее из вежливости:

– Да, помню. Вы будете курировать психологическую часть нашего разбора. – Её взгляд скользнул в сторону, осанка выдавала осторожность.

Кейн улыбнулась, демонстрируя отточенную эмпатию:

– Я предпочитаю думать, что слежу за тем, чтобы каждый из вас чувствовал себя в порядке. Я не собираюсь лезть туда, где мне не рады, но если вам захочется поговорить – двери для вас открыты.

Рассел попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой:

– Спасибо, у меня всё хорошо.

В голосе звучала напряжённость, говорившая об обратном.

– Уверена, что так, – без тени смущения ответила Кейн. – Увидимся в ближайшие дни. Попробуйте местную выпечку – вполне неплохо.

С этими словами Кейн растворилась в толпе. Рассел перевела взгляд на пирожное у себя в руке – сверху виднелся завиток малинового джема. Она неуверенно откусила крошечный кусочек. Вкус был сладкий, с лёгкой кислинкой, но толком она его не ощутила: мысли снова вернулись к бортовым журналам и загадочному расхождению по массе, которого не должно было быть.

* * *

Делакруа, освободившись от фотосессии, отошла в сторону зала, чтобы найти минуту покоя. У скромного столика с закусками она взяла стакан воды – горло пересохло. Она сделала большой глоток, позволяя прохладе растечься по телу, представляя, будто вода смывает нарастающую тревогу.

Мысленно она вернулась к словам чиновника, который упомянул её «личную трагедию». Одно короткое высказывание – и старая рана снова дала о себе знать. Делакруа усилием воли отмахнулась от тяжёлого воспоминания и постаралась сосредоточиться на настоящем: «Думай об экипаже, об успехе, которого мы добились». Но глухая боль продолжала ныть где-то в груди.

Тихий звон стекла заставил её обернуться. К ней подошла Мириам Холт – строгая начальница внутренней службы контроля в Центре управления полётами. Её выправка была почти безукоризненной – спокойствие и методичность в каждом движении, всегда на посту.