Я обхватываю себя руками, чтобы они не тряслись. Я понятия не имела о таком положении вещей, не говоря уж о том, что родители всё это время полагали, будто тот несчастный случай произошёл по моей вине. Это был просто несчастный случай.

– Мы просили только об одном: чтобы ты согласилась попробовать лечение. Благодаря ему мы все могли обрести лучшую жизнь, – папа качает головой. – Но ты не захотела этого сделать. Ты не могла просто поехать и рискнуть. Тебе обязательно нужно было сделать это.

– Я всё время спала в своей комнате…

Папа вскидывает голову:

– Стоп. Хватит лгать, Эммелина. Доктора не знают, что именно ты сделала – но кто ещё мог заставить войти в комнату тень, когда её некому было отбрасывать?

Хотела бы я, чтобы у меня нашёлся достойный ответ – что-нибудь, что угодно, что могло бы перечеркнуть этот чудовищный факт. Я бросаю взгляд на Дару, которая на протяжении всего разговора ведёт себя до странности тихо. Что она сделала? Неужели она слишком увлеклась? Вот так она хотела предотвратить мою поездку в Циннию? Дара верна сверх всякой меры, это я знаю. Но пошла бы она на такое? А если да, то как? Она ведь всего лишь тень.

Тысяча вопросов бомбардируют мой мозг, но ни одного ответа не приходит. Отец берёт мои руки в свои, и его лицо смягчается:

– Эммелина, если ты что-то сделала случайно и вовсе этого не хотела, скажи нам, что произошло, и, возможно, доктора найдут решение. Ты можешь всё исправить.

– Это уловка, – шепчет Дара. – Он хочет, чтобы ты призналась, что навредила лорду Тейту. Тогда они смогут выдать тебя циннийцам для наказания и избавиться от тебя навсегда. Даже лечение, которое они предлагали раньше, было лучшим вариантом, чем это.

Я не знаю, что и думать. Если я скажу папе, что отправила Дару в комнату Тейта – этим я вполне могу приговорить себя к циннийскому наказанию. Если не скажу – то получится, что я солгу. Пропасть разверзается у моих ног, и мне решать, прыгать ли на другую сторону.

Держа руки на коленях, я переплетаю пальцы, встречаюсь взглядом с отцом и качаю головой:

– Это не я.

Он выпрямляется и отпускает мои руки:

– Я полагал, что мы воспитывали тебя лучше. – Он выходит из комнаты, дверной замок громко щёлкает за ним.

Даже мне самой эти слова кажутся лживыми.

Я сижу на краю кровати в звенящей тишине и не могу до конца осознать, что всё произошедшее значит для меня. Дара скользит ко мне и усаживается на покрывале из кружева цвета слоновой кости.

– Дара, что произошло, когда ты пришла к лорду Тейту сегодня ночью? – мой голос дрожит.

– Я уже говорила тебе: я изменила его сознание. Не моя вина, что оно оказалось таким слабым.

Я гляжу на неё, страх ползёт по мне, точно длинная тень. Дара всегда была рядом. Как я могу сомневаться в единственном друге?!

– Ты не можешь оставаться здесь, – говорит она, прервав мои мысли. – Ты должна бежать.

– Я не могу, – говорю я и мну в руках одеяло.

– Если останешься, будет гораздо хуже. Поверь мне, ты не хочешь испытать на себе гнев циннийцев. Они куда опаснее, чем ты думаешь, и лорд Тейт был всего лишь верхушкой айсберга.

Я хмурюсь:

– Ты так много знаешь о циннийцах? Но откуда?

Дара становится такой тёмной, что кажется чернильным пятном, разлитым на моей кровати.

– Я выросла в Циннии. Это страшное место. О да, там солнечно, и гряды зелёных холмов просто чудесны, всё так, но местные люди до костей пропитаны злом.

Меня пробирает дрожь:

– Что с тобой произошло, Дара? Я помню, ты сказала, что это был несчастный случай – но как ты стала потерянной душой?

Она медлит, как будто сомневается, стоит ли мне всё рассказывать.