– Бетти, – сказала Бетти и тут же спохватилась: – То есть, конечно же, Элизабет. Элизабет Бойл.

И она неуверенно протянула ему руку. До сих пор ей не приходилось проявлять манеры на лесных тропинках.

– Но можно же Бетти? – уточнил Рубашечник, вежливо пожимая её пальцы.

– Можно, – кивнула Бетти и села прямо в траву. Она чувствовала себя очень вымотанной. Она и без того уже так долго жила из последних сил из-за Ткачихи… Прогулка по лесу стала последней каплей. Возможно, если бы она была одна, то легла бы в мягкую хвою и поспала немного, но сейчас ей больше всего хотелось расспросить своего нового знакомого обо всём.

– Рубашечник – такое странное имя… Оно больше похоже на прозвище… Простите.

– Тебе не за что извиняться, – поспешил успокоить её Рубашечник. – Это ведь на самом деле прозвище. Своего настоящего имени я не помню. Я слишком поздно попал сюда.

– Сюда – это в Тени? Как вы сюда попали?

– Я… меня расплели.

– Вы уже говорили. Ткачиха, да? – Бетти невольно понизила голос.

Рубашечник печально кивнул:

– Да. Ткачиха расплела мою жизнь, и с тех пор я брожу по Теням и пытаюсь вернуть её обратно.

Голоса – живые, слишком живые для этого тихого места – раздавались совсем близко.

Ткачиха смотрела сотней глаз, как двое шли по лесу, по обманчиво светлому лесу, свет в котором был лишь отражением её первозданной тьмы.

И предвкушала.

– Я был циркачом. Ездил с бродячим цирком, показывал разные фокусы. – Рубашечник опустился рядом, взял веточку и начал выписывать на песке бесформенные узоры. – Жил в вагончике, ездил из города в город, репетировал каждый день – и это было весело. Новые города и страны, никаких границ, постоянно новые люди, новые встречи и знакомства. Мне всё это нравилось до поры до времени. Мои родители тоже были из цирка, у нас был целый семейный номер, мы акробаты… А потом всё изменилось. Новые люди, новые места… Одним словом, однажды я влюбился и захотел всё изменить. Осесть, остепениться, завести маленький домик, может быть, даже получить образование. И тут выяснилось, что это совершенно невозможно. Нельзя просто взять и оставить цирк. Если ты так сделаешь, то на тебя косо посмотрит твоя бродячая семья и не примут там, в большом мире извне. Потому что для них ты другой, неправильный, ты – развлечение, минутная вспышка… В общем, не получилось. А семья… Они, конечно, приняли меня назад, но… Они сочли, что я их предал. Всё равно всё изменилось. Осталось только одиночество. Моя возлюбленная оставила меня, а ведь она была моим светом. Этот свет погас, и наступила тьма. Было паршиво. В какой-то момент я проснулся и понял, что не хочу ничего. Даже вставать с постели. Но всё равно вставал и шёл на арену. И вот тогда я захотел, чтобы мою жизнь у меня кто-нибудь забрал и выдал вместо неё какую-нибудь другую. А лучше просто забрал. Чтобы меня никогда больше не существовало… – Рубашечник замолк. Глаза его погрустнели.

– И тогда пришла Ткачиха и расплела вашу жизнь? – осторожно спросила Бетти.

Рубашечник кивнул:

– Так и произошло. А я ничего не замечал до самого последнего момента. Только всё меньше и меньше хотел жить. А однажды всё закончилось. Я открыл глаза и был уже здесь. И не помнил ни кто я такой, ни откуда…

– Но ведь вы сейчас рассказали мне свою историю, – не поняла Бетти. – И тут же говорите, что не помните…

– Я не помнил её тогда, – поправил Рубашечник. – Я не умею бездельничать. Просто не приучен к этому. Поэтому я решил, что не буду бесцельно бродить по Теням. Однажды я заметил, что вокруг меня столько нитей… И они все разные. Я попробовал ухватить одну, другую… Ничего не происходило, пока однажды мне в руки не попала нить, которая завибрировала в руках. – Он немного приосанился и повеселел, явно довольный собой. – Не помню, как именно я решил попытаться её съесть, но я это сделал. В тот же миг я вспомнил цирк. Это было первое воспоминание, которое я нашёл. И с тех пор я решил во что бы то ни стало собрать свою память обратно. Видишь, мне это уже удаётся. И с каждым разом всё лучше и лучше. Та нить, благодаря которой мы с тобой встретились, как раз вернула воспоминания о любви… И о последствиях, к которым любовь может приводить. А вот имени своего я всё никак не найду.