Агния подошла к окну и увидела поднимающееся солнце, прямо как тогда, давным-давно, шесть лет назад, в иллюминаторе самолета, и как только первый лучик коснулся ее, она вспомнила то, что почему-то забыла сразу после родов. Агния закрыла глаза и мысленно перенеслась в прошлое.

Она сидела в салоне аэробуса и разговаривала с незнакомцем.

– Да. Прилетим и сразу в роддом, – это сказала Агния.

– Мне жаль вас огорчать, но до роддома вы не доедете, – предостерег незнакомец.

– Как так? Почему?

– Пробки. Готовьтесь к экстремальным родам.

– Это как?

– Это значит, или здесь в самолете, или…

– Ну нет! Только не в самолете! Самолет уже скоро приземлится.

– Хорошо! Вы знаете, что такое тишина? А? Тишина учит ясно и кратко выражать свои мысли. Есть тишина внешняя, а есть – внутренняя – безмолвная…

– И все?

– Нет, не все! За шесть лет много узнаете!

– Каких шесть лет?

– Наберитесь терпения. Всему свое время – будущее всегда становится настоящим, если мы верим всем сердцем своим, каждою клеточкой своей! Через пять-десять секунд самолет попадет в воздушную яму, вы немного полетаете в невесомости.

Агния открыла глаза: она стояла у окна и смотрела на восход солнца, но стояла как-то странно. Она взглянула на пол и обомлела: оказывается она как воздушный шарик, легко парила в воздухе, а пол медленно покачивался то приближаясь, то удаляясь от нее.

Мягкий обволакивающий голос – знакомый голос незнакомца из аэробуса – звучал в комнате:

– Не бойтесь, полетаете совсем немного – секунд сорок, а потом проснетесь. Закройте глаза, будто спите… и потом громко произнесите самое дорогое для вас имя, и проснетесь.

Голос умолк, воцарилась предрассветная тишина. Агния подлетела к окну, вылетела из дома и устремилась прямо к солнцу. Солнце слепило глаза, но она терпела, пока не услышала знакомый голос:

– Закройте глаза, будто спите…

– И прокричите родное имя, – быстро договорила за знакомого незнакомца Агния.

Она бросила взгляд вниз на улетающий от нее город с солнечными куполами церквей, и зажмурившись от их блеска громко прокричала: «Оле-е-ег!» И в ту же секунду проснулась.

Агния вскочила с кровати, глаза горели огнем веры и надежды, по озаренному лицу катился градом пот. Пройдя в комнату сына, спящего безмятежным крепким сном, она улыбнулась, глядя на него, и вспомнила его богатырский сон в корзине в камышах после экстремальных родов под водой, и на сердце стало легко и спокойно – умиротворенно.

Шесть лет – это тот срок, что дал ей в самолете человек в канотье. Сын рос, а пружина времени сжималась все круче и круче: скоро должен был наступить предел сжатия и тогда … «Тогда должно произойти чудо!» – Агния верила в это и жила только этим. Сердце ее, упоенное любовью, утверждало, что все грани сглаживаются, все границы стираются и все препятствия рушатся, если главенствует любовь – тогда и чудо исцеления неминуемо. И этот момент настал, точнее: затеплился огонек надежды, что это чудо возможно! Что оно уже рядом. Агния жаждала чуда, забыв про то, что чудо может испепелить дотла, как было с недаровитой смоковницей.

Кто молится о нас в этой жизни? Кому мы обязаны теми чудесами, что происходят с нами – чудесами, которые мы не всегда замечаем? Говорят, что материнская молитва одна из самых сильных. Материнская молитва оберегает и спасает: невидимые нематериальные нити, связующие мать и дитя, только укрепляются с годами, и, даже смерть, не властна над ними. Молитва матери укрепляет веру ребенка, охраняет его… А разве молитва отца не равна по силе материнской? Как молиться и кому молиться? И для чего? А если ты, как отец рождающегося ребенка и как муж женщины, рожающей этого ребенка, попадаешь в ситуацию, когда надо, ради спасения одного, принести в жертву другого, не менее родного и близкого, и ты стоишь перед выбором жертвы: кого оставить в живых? То есть, кому даровать жизнь, а у кого ее забрать! Оправданное убийство – спасения ради! Мгновение отпущено на принятие решения.