Когда гости расходились, Савва с Ариадной оставались одни и продолжали беседу, будто не замечая, что остались одни.

Вот и сейчас, после ухода гостей-инвесторов на ночной спектакль для залетной знаменитости, из слушателей «осталась» только жена, жаждавшая первой прочитать рукопись нового произведения. Савва еще раньше при гостях заинтриговал Ариадну увесистой папкой:

– Вот здесь окончательный вариант повести, по которой буду писать сценарий. Повесть про схимонахиню матушку Феодосию.

Теперь он взял папку в руки и показал, как та тяжела и сколько соков из него выжала, пока он ночами шлифовал ее.

– Название фильма надо придумать, а в остальном я все предусмотрел, все разложил по полочкам. Что ты так смотришь? Жалеешь, что не пошла на ночной спектакль?

– Хочу, чтобы ты мне прочитал.

– Так я и принес тебе для чтения!

– Ну нет! Ты уж, пожалуйста, читай мне вслух и трактуй, чтоб я все увидела!

– Хорошо, хоть и категорично! Что у тебя за взгляд сегодня какой-то необычный, интригующий?

– Ты заметил!

– Шутишь! Это невозможно не заметить!

– Вот как закончишь с чтением, то скажу.

– Ладно. Заодно проверим, а вдруг еще что-нибудь припишем или исправим! Итак, в одном департаменте служит один человек…

– Что? Что ты читаешь? Это же Гоголевская «Шинель»?

Савва не смог сдержать смех, обнял Ариадну и стал щекотать.

– А я думал ты не слушаешь, думал, что засыпаешь.

Ариадна не подалась на щекотание и коротко отрезала:

– Читай!

– С подзаголовком? Или…

– Чита-а-ай!

– Это литературный вариант, подготовленный для публикации. Подзаголовок: почти документальный рассказ. И еще один подзаголовок: все описанные события не вымысел. Герои – реальные люди и носят те же имена, что в данном рассказе…

– Ну, давай уже-э-э!

После этого ласкового окрика Савва начал чтение вкрадчивым тихим голосом так, как будто нашептывал заклинание прямо ей в ухо; и голос и впрямь побежал с дрожью по жилам, защекотал, заворожил, вовлекая в мистическую атмосферу хрупкого мира, сотворенного Саввой.

– Тишина «А». Будто собирая силы для прыжка ввысь, но никак не решаясь на этот прыжок, багряный диск солнца завис на линии горизонта. Со всех сторон на солнце надвигались мрачные тучи, и было неясно, то ли совсем скоро тучи полностью закроют еще не успевшее подняться над горизонтом светило, и время обратится вспять, а мир окутает ночная тьма – тьма египетская… Кстати ты знаешь, что за образ «тьма египетская»?

– Это ты меня спрашиваешь?

– Тут кроме нас кто-то есть? Хотя может быть, ушедшие сейчас на ночном показе уже жалеют, что покинули нас. Чего не скажешь про меня и, надеюсь, тебя…

– Ты читай дальше, читай! Читателя и зрителя ты же не будешь спрашивать во время чтения или во время просмотра фильма: знаете, что такое «тьма египетская»?

– А что! Это стоящая идея! Тихо, тихо! Ладно, читаю дальше без остановок.

Савва быстро, действительно, без пауз и остановок, прочитал фантасмагорические сцены рождения Олега в воду. Ариадна сидела, замерев: она будто наяву проживала всю драматическую коллизию и перипетии услышанного, впустив виртуальную жизнь Агнии в свое сердце, одушевив ее и потом слившись с этой душой в одно целое. Так губка вбирает в себя инородное тело, так по весне в безжизненную куколку вдыхается жизнь, и та перевоплощается в бабочку. Савва, заметив такое глубокое погружение Ариадны в его рассказ, невольно сделал паузу и склонился к опущенной голове жены.

– Теперь начинается вторая часть, спустя шесть лет. Что ты голову опустила? Не легло?

Ариадна подняла голову, бросила на него неземной взгляд, и перед Саввой мелькнул вспышкой памяти образ порхающей Ариадны – Ниточки, как он тогда любил называть ее.