– Давай сюда.
Ребекка встает, собираясь уходить.
– Вот увидишь, Стиви, из тебя выйдет прекрасная мама! Будет непросто, но я тебе помогу. Живу я рядом, да и девочки мечтают посидеть с малышом.
Я киваю.
– Ну пока, мамочка! – говорит она. – Пока, мой сладенький! Надеюсь, к моему следующему приходу у тебя уже появится имя. Скоро он станет похож на тебя, Стиви. В первые полгода все младенцы на одно лицо.
Как только на лестнице стихают ее шаги и внизу хлопает входная дверь, он заходится в плаче.
Четыре
Вылетая в Нью-Йорк, я не стала просить Джесс встретить меня в аэропорту. Надеялась, что она и так это сделает, учитывая важность события; к тому же у нее был номер моего рейса.
Зал прилетов гудел разноголосицей акцентов и незнакомых языков. Я медленно шла сквозь толпу, рассматривая написанные от руки плакаты с именами и таблички с названиями гостиниц, выглядывая из-за воздушных шаров и орущих младенцев.
Она не приехала.
На всякий случай я еще раз обошла зал, подождала, взяла себе кофе, чтобы немного взбодриться: в Лондоне было уже одиннадцать вечера, и я валилась с ног от усталости. Смахивая слезы – может, Джесс вообще не хотела, чтобы я приезжала в Нью-Йорк? – я сделала третий круг по зоне прилетов. Затем нехотя двинулась к стоянке такси.
Мчащие по автостраде машины были такими огромными, что на их фоне деревянные дома вдоль обочин казались пляжными хижинами. Вскоре мы уже неслись в пересечению света и тени под арками Бруклинского моста. Как в замедленной съемке, справа проплывали огни Манхэттена с царапающими ночное небо высотками. На пару минут я забыла о Джесс, потому что наконец-то была там – я была там! – и сердце едва не выпрыгивало из груди.
Водитель выставил мои чемоданы на обочину. Я покатила их по пандусу к жилому комплексу Джесс, уставшая и сбитая с толку.
Наконец двери лифта открылись на ее этаже. Заправив за ухо прядь карамельных волос, она с распростертыми объятиями шагнула мне навстречу.
– Стиви!
На мгновение прижав меня к груди, Джесс отступила.
– Ты приехала! – сказала она.
Со временем обида улеглась: я простила Джесс за неявку. Наверняка у нее была тогда важная встреча, или прием у врача, или другое дело, которое нельзя перенести. А может, она просто не любила встречи в аэропорту, с их бьющими через край эмоциями. «Но я непременно выясню, что она любит, – подумала я. – Узнаю ее получше». Это желание было одной из причин моего приезда.
В любом случае дуться не имело смысла: теперь мы стали соседками по квартире. Я планировала жить у нее, пока не найду собственное жилье и работу с возможностью продления визы.
– Постоянно напоминаю себе, что на этот раз ты приехала не на пару недель каникул, – сказала однажды Джесс вскоре после моего приезда.
Мы гуляли по кварталу, пили кофе из бумажных стаканчиков, и сестра показывала мне новые заведения, которые появились за время моего отсутствия, – магазин, кофейня, два коктейль-бара. Этот город не знал покоя, он бесконечно совершенствовался!
– Ничего, если я поживу у тебя, пока не встану на ноги? – спросила я максимально небрежным тоном.
– Конечно! Что за дурацкий вопрос? – Она остановилась и повернулась ко мне. – Мы же столько лет об этом мечтали! По крайней мере, я.
В памяти всплывает эпизод из первой поездки в Нью-Йорк: мы с лучшей подругой Мирой курим одну на двоих сигарету, шагая по мощеной улице; нам по двадцать один – вся жизнь впереди. Мы возвращаемся с концерта – Джесс ходила с нами и даже оплачивала выпивку. После концерта она уехала, и я долго смотрела на красно-желтый шлейф габаритных огней ее такси. Выхватив у меня изо рта сигарету, Мира сказала тогда: