Но по мере моего взросления мы все реже проводили время вместе; промежутки между этими эпизодами постоянно увеличивались. Я чаще и чаще оставалась наедине с собой.

– Мамочка, давай поиграем! – просила я, когда она сидела на диване с чашкой чая или помешивала что-то на плите.

Иногда она откладывала свои дела, и мы переставляли мебель в кукольном домике Ребекки или лепили пиццу из пластилина. В такие моменты я чувствовала себя самым счастливым ребенком на свете.

Однако скоро – слишком скоро – она с тяжелым вздохом поднималась с пола, а я смотрела на нее снизу вверх, мечтая продлить эти волшебные мгновения. А порой она подолгу сидела, уставившись в пространство – возможно, размышляла, чего могла бы достичь, кем стать, сложись все по-другому.

Даже тогда я все понимала. Ей было нелегко; она была гораздо старше матерей моих подруг – тридцать семь считалось тогда солидным возрастом. Тем более что все это она уже делала: играла в «Лего», помогала с домашкой, ходила на родительские собрания и на выступления балетного кружка. Она делала все это давным-давно и не планировала повторять.

А на заднем плане маячила тень отца. «Опять ты ее балуешь, Мэри!» – раздраженно говорил он, и я невольно втягивала голову в плечи, заслышав дамоклов меч его голоса.

Но твердо знала: в случае чего мама непременно примчится ко мне, погладит по голове, коснется кончиками пальцев моих веснушек. «Это волшебные пуговки, Стиви». Она любила меня, и я это видела – видела всегда.

И все же, немного повзрослев, порой задумывалась: можно ли любить кого-то и одновременно считать обузой? Можно ли предпочитать свою прежнюю жизнь, в которой его или ее еще не было? И приходила к выводу, что верно и то и другое.

Благотворительный ужин Джесс проходил в фешенебельном отеле. Стоявший на входе швейцар в фуражке любезно направил меня к лестнице, ведущей в банкетный зал. Я намеренно пришла пораньше, чтобы мы с Джесс успели поговорить до прихода гостей.

– Выглядишь потрясающе! – сказала я.

Короткое черное платье с ассиметричным верхом, безупречная прическа и макияж – не верилось, что ей почти пятьдесят. Я пожалела, что выбрала рукава-крылышки и длину до колен – на ее фоне мой наряд выглядел слишком старомодно, слишком по-лондонски. Наверняка все подумают, что это я – старшая сестра.

– Спасибо, что пришла, Стиви! – сказала Джесс, целуя меня в щеку.

Но ее голос звучал отстраненно; оглядывая комнату, она нервно теребила золотые браслеты на правом запястье. Возможно, ей сейчас не до меня, предположила я. Она думает лишь о гостях.

– Тебе помочь? – спросила я.

– Нет-нет. Все под контролем.

– Может, принести тебе выпить? Ты слишком напряжена.

Она покачала головой:

– Никогда не пью на таких мероприятиях. Вот увидишь, я расслаблюсь, как только все придут.

– Впервые наблюдаю тебя «в деле», – сказала я. – То есть в рабочей обстановке.

– Да. Надеюсь, не разочарую.

– А кто придет?

– Крупные бизнесмены и представители творческих кругов с тугими кошельками, – ответила сестра и добавила: – Правда, они друг друга не знают.

Я подумала, что сидеть за одним столом с кучей незнакомых людей немного странно.

– Джесс, мы можем поговорить буквально пару минут? Ты же получила мое письмо о том, что я нашла квартиру? Знаю, давно было пора съехать – и так загостилась.

Не успела она ответить, как вошел один известный актер. Я сразу его узнала – любой бы на моем месте узнал этого красавчика с внешностью Кена. «Наверное, дверью ошибся», – подумала я, когда он скинул пальто и передал его официанту. Но тут новоприбывший радостно воскликнул:

– Джесс!