– Идемте, идемте, не нужно пугать медведя, а то он может проявить агрессию, – кричит дрожащим голосом Штефан. То ли сам реально испугался меня, то ли наигрывает, но как правдоподобно. – Скорее вперед по тропе!

Но народ слишком напуган, чтобы внимать голосу разума, они все на панике.

В итоге я опять забираюсь в расщелину, чтобы дать людям прийти в себя. Слышу, как Штефан пытается собрать всех туристов и увести их от меня. Для развлечения, я, то шебуршу чем-нибудь в укрытии, чтобы немного попугать их, то высовываю лапу наружу.

– Медведь! Медведь! – снова кричат они.

По ходу Штефану не сладить со своей группой, они отсюда не уйдут, слишком интересно и опасно, адреналин так и бурлит в их крови, я чувствую его запах наряду с запахом страха. В итоге мне надоедает сидеть в узкой тесной сырой расщелине, и я вновь выползаю на камень.

– Медведь!

Да достали уже. Я вскарабкиваюсь наверх, и прежде чем скрыться в кустах, виляю напоследок мохнатой попкой с хвостиком и нырк… меня нет.

Топаю на четырех лапах до камня-гоблина и осматриваюсь. Тут наверху нет никого, тишина, шум водопада не доносится до этого места. Превращаюсь в человека и вытаскиваю из кустов свой рюкзак.

Во рту вдруг появляется омерзительный привкус сырой рыбы. Вот я даю, совсем забыл, что до сих пор держу в зубах рыбий хвост. Вот бы кто меня сейчас увидел – сидит нагишом, изо рта торчит рыбина – принял бы за сумасшедшего. Выплевываю её на землю.

Достаю из рюкзака одежду и переодеваюсь. Отпихиваю рыбий хвост носком кроссовка. Она высоко подлетает и исчезает где-то за кустами. Надеюсь, местные зверьки быстро найдут рыбий хвост и съедят, как и ту часть, что осталась в ущелье. Выворачиваю рюкзак мехом внутрь, наружу джинсовкой, чтобы выглядел как обычный человеческий рюкзак, забрасываю на плечо. Скомкиваю пакет из супермаркета и беру с собой, чтобы не валялся здесь с запахом рыбы и эмблемой рыбного магазина. Достаю из кармашка рюкзака баллончик. С виду выглядит как обычный мужской дезодорант от пота, а на деле хитрая вещь – отбивает запах оборотня, достать можно только на черном рынке. Я обрызгиваю им куст и вокруг, даже возвращаюсь с ним снова почти до ущелья, обильно поливая всё по пути и обратно. Аромат от баллона специфический, но быстро выветривается, и хорошо убирает запах оборотня. За одним осматриваю, не осталось ли следов: ни медвежьих, ни моих босых, ни в кроссовках. Вроде всё в порядке, здесь земля твердая, каменистая, не оставляет вмятин.

Выхожу из леса к дороге, что ведет к концу нижней туристической тропы Кламмгайстервега, и убираю баллончик в рюкзак. Топаю через деревянный мост к бревенчатой лесной хижине с высокой крышей, это местный трактир, на открытой террасе расположены длинные дощатые столы и лавки. Захожу внутрь, беру в баре кружку пива и картошку-фри, и иду на террасу, сажусь за стол, возле перил, подальше от всех. Жду Штефана.

Тут хорошо, не сыро как в ущелье, осеннее солнышко неплохо так припекает, от нагретых опавших листьев поднимается пряный аромат. Народу в трактире по раннему часу немного, мало-помалу подъезжают разрозненные туристы.

Его группу слышно издалека, они бегут все красные, вспотевшие, возбужденные. Через пару минут весь трактир уже стоит на ушах. Они наперебой рассказывают о медведе, чем взбудораживают всех посетителей и даже трактирщиков. Штефан довольный заходит в трактир, берет газировку и садится ко мне за стол.

– Привет, как прогулка? – бросаю ему, небрежно поедая картошку. – Слышал, на Кламмгайстервеге медведь объявился. Это правда?

– Конечно, – улыбается он, – еле-еле ноги унесли.