– Мы, то есть, в 74-м году? – глумливо изогнул бровь Чапан.

– Воистину так!

– Так мы ж ещё не родились!

– Тоже верно!

– Как тогда мы здесь оказались?

– С электрички сошли. В Верхнесадовом 74-го года!

– А тот перец, который нас сюда заманил, злой колдун Мерлин?

– Почему Мерлин, злой? Может, он не злой. Может, он массовку сейчас гоняет туда-сюда в нашем бывшем настоящем. А мы сошли не в том году! Кто-то сходит не на своей станции, а мы сошли не в своём времени!

– Ты в это веришь? – осведомился недобро Стас и прищурился подозрительно. – Ты в это веришь или ты крышей поехал?

– Я ищу объяснение! Не разумное, потому что разумные не подходят! Ты, надеюсь, согласишься со мной, что мы не сон видим один на двоих? Что нас не глючит, потому что нас вообще никогда не глючит?!

– Лиха беда начало! – усмехнулся Чапан и заговорил с нажимом: «Брат! Мы вляпались в какой-то проект! Миллионы людей по всей стране в эти минуты с нас тащатся!».

И, сорвавшись с топчана, принялся рыться в шкафчике.

– Камеру ищешь? – с иронией спросил Ксар. – Ну, ну!

– Кто ищет, тот всегда найдёт! – прошипел Чапан. И в тот же миг от дверей послышалось: «Люди! А что вы делаете? Что вы там роетесь?».

На пороге, держа за две ручки большой, из болоньевой ткани мешок, стояли Аня и девочка-подросток с такими же круглыми, как у Ани, глазами, но белобрысая и нескладная. Глядела на друзей девочка совсем не по-детски. Она точно знала, что года через два превратится из моли в царевну-лебедь. Взгляд у «моли» был пронзительно острым, а улыбка – снисходительно-высокомерной.

– Помочь хотим! – торопливо извлёк Стас из шкафа стопку тарелок. – На стол накрыть.

– Злата нас на огород не взяла… – пожаловался Ксаверий.

– А корону российской империи мы там не храним! – заявила «моль», не отрывая взгляд от Стасовых рук. – Она в печке. Вы там ещё не смотрели?

– Короче, всё! Валим! – Стас грохнул на стол тарелки и потянулся за своим рюкзаком. – Было приятно познакомиться!

– Да, вы уж нас извините за беспокойство… – развёл руками Ксаверий.

– Не поняла! – искренне удивилась Аня. – Ежу ясно, что корону мы там не прячем. Просто эта сопля зелёная, моя сестрица – тренда. Гелька, извинись перед людьми!

Аня явно была из тех, кто даже мимолётно подумав о людях что-нибудь нехорошее, тут же стремится делом искупить подлую мысль.

– Извинись, Гелька!

– Я пошутила, – не извинилась девчонка ни взглядом, ни интонацией.

– Шутка удалась! – Стас подтолкнул Ксаверия к двери – прямо на застывших у порога сестёр.

– Так! А теперь – назад! – с неожиданной резкостью проговорила Аня. – Все назад и слушать меня! Мы никому не позволим нарушать законы гостеприимства! Ни себе, ни вам! Сейчас будете сало резать. Хотели помочь – поможете! Или я зря всё вот это пёрла?!

И, потеснив друзей, она шмякнула на стол – почти, как Чапан тарелки – свой объёмистый болоньевый мешок. Извлекла из него трёхлитровый бутыль, на треть наполненный розоватой жидкостью, тряпицу с салом и круглый каравай.

Вид каравая буквально загипнотизировал Ксара.

– А я помню такой хлеб, – заворожённо прошептал он. – С детства…

– Хлеб нам из города возят, – удивил его восторг Аню. – Сами не печём. Мы – по вину. Социалистическая интеграция в действии! – блеснула она знанием политической экономии. И спросила требовательно: «Всё, мир? Вы же не дураки, чтобы обижаться на малолетку? Гелька ещё в Штирлица не наигралась!».

– Скорей уж, в майора Пронина, – вспомнил Ксар квадратные томики детективов из библиотеки деда. Мама Лиля сдала их на макулатуру – в обмен на талон, чтобы купить новый роман Пикуля.

– Может, Гелечка, ты пойдёшь побегаешь с подругами-ровесницами? – предложила ехидно Злата. Злата вошла с миской, полной помидоров, зелёного лука и молодых пупырчатых огурцов. – А не хочешь, тогда овощи почикай!