– Ты сравниваешь текущий российский режим с тем, что было в Германии в тридцатые?

– А как иначе? – разговор тяготил Михаила. – Мой народ не уменьшался так быстро в числе со времен тех австрийца и грузина. Сейчас, по прошествии почти века, у всего мира примерно одинаковый взгляд на ту историю. Как через десятилетия будет выглядеть наша? Что каждый из нас может делать, не уезжая из страны, находясь на своем месте, так это начать с себя: не поддерживать своим трудом режим, выбирать проекты исходя из своих взглядов, а не только денег. Интересных технологий на государственных проектах почти не встретить, поэтому такой мотив не рассматриваем. Дальше – влиять на других людей, коллег, набирать команду с похожими взглядами, не брать на борт случайных пассажиров. Это не сложно: любой программист мыслит рационально, умеет хотя бы читать по-английски и к тридцати годам понимает, что к чему в этой стране. Потом, когда команда уже есть, влиять на соседние команды. На крупных проектах всегда много команд, нет нужды самоизолироваться. Идейный обмен – это часть инженерной культуры. Ну и никто ведь не отменял митапов, конференций, хакатонов, где можно сильно расширить круг общения. Каждый может жить по своим взглядам. И, конечно, форма действия, которую предложил Вячеслав – хороша.

– Но опасна! Первое, что я почувствовал, когда он рассказывал свою идею – это страх за мою семью.

– Ты же знаешь, что закон тебя здесь не защищает. Ты можешь выйти из этого бара, и на улице полиция подбросит тебе в карман наркотики просто ради выполнения плана по раскрываемости преступлении. Никто не заинтересуется твоими взглядами, ты будешь просто «плюс один» в ведомственной статистике. Да, план Вячеслава может привлечь к нам внимание, хотя и маловероятно. Но внимание к тебе может привлечь что угодно, например, резко сказанное слово на совещании с государственным заказчиком, где будет присутствовать кто-то обидчивый.

– Сам будешь участвовать в деле?

– Да, конечно, – кивнул Михаил. – Я и раньше думал о чем-то похожем, предлагал. Все же приятно быть в компании близких по духу людей, где витают одни и те же мысли.

– Через часик надо будет высказаться всем.

Лиззи была в «Цветочках» уже третий час. Речь Вячеслава не произвела на нее впечатление, она ее читала. Они дружили давно и Лиз помогала лидеру Профсоюза, не афишируя свою роль. Однажды она, разочарованная гендерной диспропорцией их сообщества, порекомендовала принять девушку-тимлида, о чем, впрочем, не раз пожалела.

– Ты в Питере? – Лиззи хотела получить отрицательный ответ на сообщение в телеграме, положительный обязывал ее к общению.

– Да, на Некрасова, сидры пью.

– «Сидр и Нэнси»?

– Кажется, да.

– Сейчас буду, закажи мне кружку сладенького.

Лиззн посмотрела на сидящего рядом спутника, который не понимал смысла этого вечера и был разочарован тем, что его девушка общается с незнакомыми ему мужчинами. Стесняясь показать свою ревность, он старался не выдать себя, лишь пил больше обычного. В ответ на ее: «Милый, я выйду ненадолго», он лишь хмыкнул: «Окей». Лиззи прошла вдоль стойки, с трудом отыскав свою куртку, вышла на улицу. Ирина сидела в баре через дорогу, и уже через минуту девушки чокнулись бокалами сидра, приветствуя друг друга.

– Здорово, что нашла время приехать, – начала Лиззи вежливо.

– Да, мама согласилась посидеть с детьми, – нехотя ответила Ирина. – Четыре года не была в отпуске и подумала, что заслужила хотя бы эти выходные.

Девушки познакомились на одном из прошлых проектов, где команда Лиззи делала android- и iOS-приложения, а команда Ирины – java-бэкенд для них. Начав общаться по рабочим вопросам, тимлидши скоро из любопытства ненадолго подружились, но быстро охладели друг к другу, обоюдно обнаружив себя полными противоположностями. Прежде охлаждения Лиззи привела Ирину в Профсоюз, где последняя теперь была для нее постоянным напоминанием женского обычая принимать решения на эмоциях. Лиззи даже поднимала эту тему со своим психоаналитиком.