Тут снова послышался стук ведра.
– Давай Джима сюда, быстрее, – распорядилась Моргана.
Тимка достал сопротивляющегося Джима из-за пазухи. Моргана поднесла его к лицу и нежно подула ему на мордочку.
– Лифалимир эфилио… Эфи-и-и-лио… Эфи-и-и-лио…
Джим навострил ушки и поднял хвостик.
– Лифалими-и-и-р эфи-и-и-лио, – повторила Моргана, – ты слышишь меня, маленький Джим?
Джим заморгал черными глазками-бусинками и наклонил головку. Тимке хотелось завопить от восторга, и он закрыл себе рот ладонью.
– Слушай меня внимательно, маленький Джим, – шептала Моргана, – скоро сюда войдет тетка в грязном халате, в кармане у нее – связка ключей. Когда я дам тебе знак, ты выскочишь из-под кресла, утащишь у нее ключи и принесешь нам. Это прославит тебя среди крыс. Ты понял?
Джим закивал головой и станцевал на ладони у Морганы.
– Но пока сиди тихо!
Моргана выпустила Джима на пол, и он, к Тимкиной радости, вскарабкался ему на плечо.
– Джим, умница моя!
В ответ Джим уткнулся носом в Тимкину щеку и нежно прикусил хозяину ухо.
В это время ведро прогремело совсем близко, зашаркали стоптанные тапочки, и в зал, волоча за собой швабру, вошла тетка… Она была настолько неопрятной, что было непонятно, молода она или наоборот. Ее спутанные, непрокрашенные у корней рыжие волосы падали на засаленный халат. На распухших ногах болтались давно потерявшие цвет и форму шлепанцы. Тетка грохнула ведро на пол и, пытаясь справиться с одышкой, остановилась, опираясь на швабру.
– Ну, давай! – Тимка ткнул Моргану локтем.
Тетка мокрой рукой откинула волосы со лба и подозрительно прислушалась.
– Клампи-трулеус, клампи-трулеус, – зашептала Моргана, делая какие-то пассы руками в сторону тетки.
Тетка пристально посмотрела в их сторону, нерешительно переступила с ноги на ногу, потом взяла швабру, как копье, и медленно направилась в сторону нарушителей.
– Крысы там, что ли, шуршат? – бормотала она. – Где ж они, сволочи, прогрызли? Надо отравы насыпать…
– Клампи-труле-е-е-ус, – почти вслух запела Моргана.
Внезапно тетка остановилась и медленно выпустила из рук «копье», которое с грохотом упало на пол. На ее глуповатом лице появилось сначала растерянное, а потом мечтательное выражение. Она с неожиданным лукавством покосилась на кресла, сбросила тапочки и запрыгала, выбрасывая вперед ноги и подвывая:
Затем она передернула, как цыганка, могутными плечами и, задрав полы халата, обнажила пухлые ляжки в дырявых зеленых рейтузах.
– Чего это она? – не понял Тимка.
– Она когда-то мечтала в оперетте играть, – вздохнула Моргана. – Это, вообще-то, грустно. Сейчас ей хорошо. Она впервые делает то, о чем всю жизнь мечтала. Она чувствует свое легкое прекрасное тело, слышит музыку и аплодисменты. А завтра она будет думать, что ей приснился дивный сон. Но все равно это грустно… Джим, вперед!
Джим соскочил с Тимкиного плеча, молнией кинулся к танцующей тетке и, подпрыгнув, вцепился в развевающуюся полу халата.
– Ля-ля-ля-ля-ляля! – пела уборщица, выбрасывая вперед мощные ноги. – Ля-ля-ля-ля-ляля!
Ее пение стало почти музыкальным, а движения, несмотря на фантастические объемы, почти гармоничными. Она запрокинула голову и кокетливо тряхнула воображаемыми кудрями. В это время Джим грохнулся на пол вместе со связкой ключей.
– Бежим! – заторопилась Моргана, вжимаясь в стену. – Быстрее! Ведь она не спит, она что-то все-таки видит!
Тремя тенями они скользнули в коридор и бросились бежать.
– Ля-ля-ля-ля-ляля! – доносилось до них затихающее пение.
Поворачивая за угол, Тимка обернулся. Тетка сидела на полу и мечтательно перебирала свои грязные волосы.