– Моё лучшее воспоминание тоже связано с мамой, – говорит она в свою очередь, – а вот страшные моменты я помню.

Дальше Тим выслушал историю, как после гибели отца её бесчисленное количество дней держали в тесном переносном контейнере, где даже ребёнок умещался лишь свернувшись калачиком.

– Каждый вечер контейнер несли в кают-компанию, вытряхивали меня на пол. Я не плакала, – говорит Аня, – за слёзы они жгли мне ладони и ступни. После контейнера было невероятно сложно распрямиться. Карийцы знали, кто я, там было что-то личное, и им нравилось смотреть, как я перед ними корчусь. Они в это время всегда жрали и делали ставки на время, за которое я смогу подняться на ноги. Сидеть сутками в тесной коробке в полной темноте и тишине – это ужас. Страшнее у меня ничего не было, хотя видела многое. Честно говоря, не понимаю, как я там с ума не сошла.

Тим молчит, он думает, что разум её всё же повредился, а бесконтрольным вспышкам гнева, да и вообще странностям Ани нашлось объяснение.

– Что мы всё о грустном, – уже заплетающимся языком произносит она, – давай о приятном.

– Давай, – соглашается Тим, думая, что даже разговор о неприятном в свете событий ему кажется весьма приятным.

– Ты был близок с женщиной? – спрашивает она.

– Нет, – чувствуя, как сохнет горло, а сердце, взяв с низкого старта, готово выпрыгнуть из груди, вдруг севшим голосом отвечает Тим.

Протянув руку, Аня проводит ладонью по его щеке.

Её пальцы так приятно касаются затылка.

Она тянет его к себе и сама стремится на встречу.

– Иди ко мне, – слышит Тим её шёпот.

***

Проснувшись, первым делом пошарил рядом рукой. Пусто, и, судя по остывшей простыне, ушла Аня не только что.

Потянулся, открыл глаза. Вспомнив, что сорванная в порыве буйной страсти одежда разбросана по пути до каюты, Тим улыбнулся.

Перед глазами череда воспоминаний, от которых опять начинает играть кровь.

Вспоминая ощущения, смакуя самые без сомнения приятные часы своей жизни, Тим уверен, что всю оставшуюся жизнь будет помнить каждую минуту этой ночи.

Слегка цепляет, что Аня ушла, даже не разбудив, но зная, как редко его хотелки совпадают с реальностью, Тим решительно меняет ход собственных мыслей. Близость с женщиной ему очень понравилась, он желает продолжения. Тим сглатывает слюну, набежавшую при мысли о формах Ани. Он хочет её видеть. В душе задержался ровно на минуту, после чего обмотался простынёй и выскочил из каюты.

Одежда там, где срывалась и бросалась вчера. Брюки у входа в каюту, обувь дальше, кофту забрал с дивана, где всё началось.

Аню нашёл в трапезной. Она сидит за столом, в руке кружка с чем-то горячим, взгляд задумчив, направлен куда-то в пол. На появление Тима никакой реакции, но он этого не видит. Даже не взглянув на раздатчик, Тим пересекает зал, садится с ней рядом.

Дурея от вожделенной близости, подсаживается к ней вплотную, обнимает, хочет прижать к себе. Едва понял, что Аня не так мягка и податлива, как вчера, в сознании звякнул тревожный звоночек. Вместо взаимной ласки она наоборот начинает от него отстраняться. Второй звякнул, когда женщина попыталась убрать его руку с талии, но Тим не хочет ничего видеть, он прёт напролом. Обнимает её крепче, но Аня, всё так же сидя на стуле, начинает медленно от него отклоняться. Она почти касается руками пола, после чего распрямляется сжатой пружиной и бьёт ему локтем в нос.

Не ожидал. За те мгновения, которые Тиму потребовались, чтобы разом пройти все стадии принятия, Аня вскакивает на ноги, и в лицо Тиму прилетает кулак. Бить, как оказалось, она тоже умеет, даже слегка поплыл. Уходя от следующего удара, Тим начал подниматься, но в грудь прилетает нога и бросает его на соседний стол.