Великовозрастные «ребята» безуспешно толкались в крупные издательские дома и конторы, а в свободное от нервотрёпки и хождения по мукам время подхалтуривали в расплодившихся как поганые грибы после обильного кислотного дождя московских периодических (и не очень) изданиях – в основном, в газетах, газетушках и газетёнках: поддерживали форму.

В отчаянии соавторы хватались за любую возможность тиснуться. Года полтора назад они с проницательностью американского спутника– шпиона засекли рождение новой рогокопытной издательской конторы и,

заняв денег на метро, помчались продавать запылившиеся рукописи, уже пробуемые на зуб книжными червями.

Контора называлась «Авторский Двор» – на дворе трава, на траве дрова. Стелили там мягко, да и исполнительная директриса «АД» Тамара Олеговна Аникеева была очень симпатичной дамой. Друзья-приятели заключили с «АД» соглашение на проталкивание рукописей из расчёта пятнадцати процентов отката при попадании в «яблочко» и стали шить мешки для предстоящих вскоре невиданных гонораров. Тамара Олеговна обещала «работать вплотную с редакторами издательств». Почему-то решив, что она лично и притом накоротке знакома с этими редакторами, друзья-соавторы поспешили довести непроверенные сведения до ушей погибающего в муромской глуши Геныча.

Пребывающий в прострации Геныч сходу хватал любую не то что наживку – абсолютно голый крючок. Он тоже занял денег: не на метро – на ночной поезд до Москвы.

Тамара Олеговна – молодая ещё женщина с прекрасными глазами Бритни Спирс – приняла неуклюжего русского медведя из заповедных и дремучих страшных муровских лесов исключительно радушно. Геныч без особых колебаний заключил с «АД» взаимовыгодное вроде бы «антанте» – «сердечное соглашение» из тех же пятнадцати процентов комиссионных и, окрылённый, возвратился в муромские леса.

Окрылялся он зря: «Авторский Двор» оказался ещё менее разворотливым и ещё более ленивым, чем Вольдемар, бывший эмиссаром муромского автора, его литературным агентом на общественных началах и разносчиком Генкиных фантастических макабров по расплодившимся без меры московским издательствам, коих, если верить Тамаре Олеговне, насчитывалось в столице около шести тысяч, что вызывало у Геныча большие сомнения. А вскоре сомнения стал вызывать и сам «АД». Авторские «кирпичи» это литературно-издательское агентство рассовывать по издательствам не спешило – вело себя так, будто зарплата его сотрудников абсолютно не зависела от количества одобренных издательствами рукописей. Похоже, основной источник доходов был у «АД» другой – либо контору «грел» держащийся в тени спонсор, либо суетой вокруг литературы свежеиспечённая контора камуфлировала тривиальное отмывание денег. В общем, проку от «АД» и Вольдемар, и Ильчицкий, и Геныч получили шиш да кумыш.

Геныч бомбардировал Вольдемара письмами, требуя разобраться с уклоняющейся от выполнения договорных обязанностей конторой – даже его длинные руки не могли дотянуться до столицы с берегов Оки, поэтому он по-приятельски рассчитывал на мытищинского детективщика.

Но у прекрасно разбирающегося в эскалаторах Володеньки своих дел было по горло. С течением времени становилось всё более очевидным, что друзья попались на очередную «панаму»: красавица-Москва – большая мастерица производить такие, она бьёт с носка, слезам не верит и раны не перевязывает. В наше время на междугородних телефонных переговорах можно очень быстро и незаметно обанкротиться, поэтому для поддержания нервного и сумбурного диалога друзья продолжали пользоваться проверенным практикой старинным, не требующим наличия компьютера «интернетом» – почтой России. В отличие от большинства современных людей, и Геныч, и Вольдемар любили писать письма – такой способ общения их не только не обременял, но зачастую даже вдохновлял.