Ее сокровище, сияющее от счастья, сидело на колене Этана и о чем-то щебетало, а Этан серьезно слушал и кивал.

– И что же тогда сделал Глупыш? – спросил он, явно не поняв и половины детского лепета, но уловив, что речь идет о щенке Сета.

– Облизал лицо. – Обри провела ручками по своим щекам. – Все, все. – Она обхватила ладошками лицо Этана и, улыбаясь во весь рот, начала свою любимую игру. – Ух! Борода.

Этан покорно провел костяшками пальцев по ее гладкой щечке и отдернул руку.

– Ух! У тебя тоже борода.

– Нет! У тебя.

– Нет. – Этан притянул девочку к себе и громко чмокнул в обе щечки. – У тебя. И у Сета.

Обри завизжала от восторга и, вывернувшись из объятий Этана, плюхнулась на пол рядом с Сетом, покрыв его щеку слюнявыми поцелуями. Сет поморщился, как настоящий мужчина.

– Боже, Обри, дай мне передохнуть. – Чтобы отвлечь девочку, Сет взял одну из ее маленьких машинок и легко провел колесиками по ее руке. – Ты – гоночный круг.

В предвкушении новой увлекательной игры глазищи Обри засияли еще ярче. Выхватив машинку, она прокатила ее – уже не так нежно – по всем частям тела Сета, до которых смогла дотянуться.

Этан только ухмыльнулся:

– Терпи, парень, ты сам начал.

– Это лучше, чем поцелуи.

Несколько секунд Грейс просто стояла и смотрела на них: мужчину, удобно устроившегося в большом кресле с подголовником и с улыбкой поглядывающего на детей, на мальчика и девочку, на их головки: одну – изящно вылепленную с золотистыми кудрями, и другую, с чуть более темной лохматой копной волос.

Грейс сразу привязалась к Сету. Бедный, измученный мальчик, наконец-то нашедший свой дом… как и Этан – когда-то такой же несчастный мальчишка, скользнувший в ее девичьи мечты много лет назад и с тех пор никогда не покидавший их.

Дождь барабанил по крыше, тихо бормотал телевизор, собаки спали на передней веранде, сквозь затянутую противомоскитной сеткой дверь в комнату проникал влажный ветер.

И Грейс мечтала о том, о чем – как она прекрасно понимала – мечтать не смела: опустить на пол корзину с бельем, подойти к Этану и сесть ему на колени, зная, что он ждет ее, что он рад ей. Просто закрыть глаза, совсем ненадолго, и стать частью этого покоя… но она не нашла в себе сил присоединиться к ним и вернулась в кухню, и свет ламп над головой показался ей слишком ярким, слишком резким.

Когда несколько минут спустя Этан зашел в кухню за пивом, Грейс уже резала овощи для салата, на плите жарилось мясо и шипел картофель в ореховом масле.

– Потрясающе пахнет.

Этан неловко потоптался у холодильника. Он не привык, чтобы кто-то готовил для него еду, тем более женщина. В их доме всегда стряпал отец, а если на кухне бралась за дело Стелла, они всегда шутили, что им понадобится все ее искусство врачевания, чтобы пережить ее стряпню.

– Все будет готово примерно через полчаса. Надеюсь, ты не возражаешь против раннего ужина? Мне нужно отвезти Обри домой, искупать ее и переодеться.

– Я никогда не возражаю против еды, особенно если не я ее готовлю. Я хочу еще пару часов поработать сегодня на верфи.

Грейс оглянулась, сдунула с глаз челку.

– Ты должен был сказать мне. Я бы поторопилась.

– Не спеши, я успею. – Этан вынул из холодильника бутылку. – Хочешь пива или еще чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Я возьму приправу, которую сделал Филип. Она выглядит гораздо аппетитнее, чем магазинная.

Грейс выглянула в окно. Дождь утихал, сквозь рассеивающиеся облака проникал неяркий солнечный свет, но радуги не было, а она всегда надеялась увидеть радугу.

– Дождь полезен цветам Анны.

– Во всяком случае, мне не придется вытаскивать шланг. Анна открутит мне голову, если без нее цветы завянут.