Большое спасибо вам, дорогой о. Николай, скажем и мы, лично испытавшие на себе всю благотворную, оздоровляющую физически и нравственно человека силу паломничества по нашим русским православным обителям.

Если бы я так недавно не пережил того, что переживает страдающая душа современного человека, и не излечился бы тем лекарством, которым лечится обыкновенная мужицкая душа, я не понимал бы той мощи, той силы обновления, возрождения, которые дает бесхитростному сердцу простолюдина его паломничество к дивным святыням нашего русского Православия.

Но я все это пережил.

И, как во всяком деле, во всяком научном исследовании, все то, что добыто личным трудом, что составляло предмет тех или иных переживаний – укладывается в человеческой памяти навсегда, – так и здесь.

Никакие доводы, никакие исследования не убедят меня в бесцельности веры, в проблематичности ее спасительных свойств, в отсутствии Господа Бога, в недоказанности Божественной личности Иисуса Христа, в недейственности Церкви и т. д., и т. д.

Потому что все это я видел, наблюдал, установил, пережил, и все это добытое мной знание и уверенность прошли через горнило самых ужасных, самых мучительных переживаний.

В раннем детстве и юношестве я был глубоко и искренно верующим человеком, по-детски конечно.

Вся моя беда заключалась в том, что дальнейшая духовная жизнь не подкреплялась знакомством с Евангелием, с его изумительными, дивными красотами и положениями.

Никто не указывал моей юной душе, что эта книга – Книга жизни, истинной жизни, жизни счастливой, нормальной, правильной.

Если я что изучал о Господе нашем Иисусе Христе, то по различным учебникам, где в пересказах трактовалось только лишь о различных эпизодах Его жизни, но в которых я не видел ни одной строчки тех дивных учений Господа и Его апостолов, о которых узнал только лишь спустя полвека своего существования из самого Евангелия.

Так, например, никто и нигде не указал мне хотя бы на ту мудрую жизненную истину, что если у человека только лишь одно око худо, то и все тело его темно (Мф. 6, 23), о которой свидетельствовал Господь и которая по-настоящему, как и все из Божественного Евангелия, должна входить в программу всей человеческой жизни.

Позднее, благодаря нетвердости своей в христианских догматах, затем товариществу, среде, тлетворности переживавшегося времени, общему стремлению во второй половине 60-х и в первой 70-х годов прошлого столетия к базаровщине, ко входящему в моду материалистическому течению, я потерял всякую веру и сделался неверующим человеком в самом точном смысле этого слова.

Но спустя 5–6 лет такого настроения тяжелый жизненный удар привел меня к вере в Бога, вне зависимости от той или другой формы Его исповедания.

Вскоре после этого случай поставил меня лицом к лицу с прямой необходимостью знакомиться с существующими формами христианских религиозных деноминаций.

На этом пути я повстречался со спиритизмом и оккультизмом. Говорить подробно об этом здесь не буду, так как это в своих подробностях входит в мою вторую лекцию: «Спиритизм перед судом религии и науки».

Скажу только одно, что эти две области, опять-таки благодаря совершенному незнакомству моему со Словом Божиим и с основами христианства, так сильно повлияли на мою душу, что я, как мне казалось, нашел в них для себя решительно все.

Ответы на все мои вопросы.

То, что было мало понятно или даже совсем непонятно мне в обрядовой стороне нашего Православия, теперь я объяснил философией спиритизма и оккультизма.

Общение с потусторонним миром, постоянные беседы с духами, материализации умерших, непередаваемые чудеса в области физической жизни, лицезрение отошедшего отца, матери, наблюдения появлений всевозможных эффектов, поднятие столов, переносы предметов за десятки, сотни верст, поразительные откровения в области грядущего, из которых, правда, добрая половина не исполнялась, но это находило всегда оправдание в желании «шаловливых» духов отклонить меня от той истины, к какой я подошел, и, наконец, «попущении» высших духов – моих покровителей, с целью испытать мою веру в них.