Мы с мамой тоже принялись отыскивать то, что нам по душе – как раз домой нужна была посуда. Правда, вышли мы в итоге с половиной магазина в руках. Чашки, тарелки и приборы – это ещё полбеды, но две маленьких вазочки, несколько свечей и подсвечник, забавное мыло, мягкая игрушка-дельфин, смешные полотенца – всё это мы брать не планировали, но не удержались от подобной прелести. Хорошо хоть, что до дома оставалось всего несколько минут ходьбы.

Раньше я не обратила внимания, но кругом было столько деревьев! Да и парки поджидали на каждом шагу. Из-за этого Веллария казалась дикой, но опрятной. Поистине удивительное место.

Закинув пакеты домой, мы вновь вышли на улицу, на этот раз за едой. Холодильник пустовал, а вечно питаться в ресторанах мы не могли, вот и прикупили всё, что могло понадобиться.

Солнце склонилось к горизонту. Да, время бежит совсем незаметно. И всё же нравятся мне такие дни, когда вроде ничем толком не занимаешься, но на душе спокойно.

Хотя кое-что странное всё же случилось. Когда мы во второй раз возвращались домой, по улице брели три дамы, сокрытые под вуалью. Казалось, они легче перьев, и могут улететь от малейшего дуновения морского ветра, но дамы продолжали скользить мимо людей, которые упорно их не замечали. Ещё одну такую девушку я заприметила, глядя в окно. Она несла мужчину, раза в два больше неё самой, на руках, и несла с прямой спиной, словно подобное не отнимало ни капли её сил.

За ужином я спросила маму, не замечала ли она дам с вуалью. Нет, не замечала. Как так? Неужели я единственная, кто их видит?

В начале сентября начались курсы по подготовке к вступительным испытаниям в местный университет. Я сказала маме, что хочу на них записаться, а она эту задумку поддержала. Университет считался одним из лучших в стране, хоть и находился в глубинке. Но не по этой причине я записалась. Вовсе нет. Зная себя, я бы вообще из дома не стала бы выходить без причины. Школу я закончила в этом году, но сразу в университет не пошла. Не потому, что плохо сдала экзамены. Я сдала и поступила, но вовсе не туда, куда хотела. Мама выслушала меня и, взяв обещание, что образование я всё же получу, согласилась подождать немного.

Осень, хоть и медленно, но показывала себя. Листья потихоньку желтели и опадали. Довольно скоро мы с мамой привыкли к новому дому. Я повесила часть рисунков на стену, прикрепила гирлянду и попробовала то, чего раньше не делала – приклеила игральные карты рядом с рисунками. Получилось хаотично, но мой внутренний художник остался доволен.

Мама же начала работать. Не знаю почему, но возвращалась она позже, чем прежде, на старой должности. Видимо, дел у неё и впрямь невпроворот.

Но вернёмся к занятиям. Они проходили в самом университете. Это старинное здание красовалось среди всех домов и походило скорее на жилище аристократов. Студенты брели после занятий, болтали о своём: кто о строгих профессорах, кто о домашней работе, кто о личной жизни. Всё это казалось таким далёким, но таким привлекательным…

Большинство тех, кто посещает кружок в университете – школьники, поэтому занятия проводились во второй половине дня.

В лабиринте коридоров я еле отыскала нужную аудиторию, но явилась первой, поэтому позволила себе занять лучшее место возле окна. Ученики потихоньку стекались, но рядом со мной, как обычно, никто садиться не стал.

Наконец, за минуту до начала, в кабинет вошла… нет, не учительница. Кристина. Я тогда не понимала, чем обернётся эта встреча. Девушка казалась неулыбчивой, но искренней. Она поздоровалась со мной, представилась и вывалила на стол тетрадь и всего одну ручку. Что ещё мне показалось в ней забавным, так это её волосы. Длинные, почти до самых бёдер, они трепались, мешали и лезли в тетрадь, но она упорно не обращала на это внимание и даже не думала их собрать. Что самое интересное – на её руке была резинка, поэтому я и не стала предлагать ей свою. Хотя, думаю, если бы она была бы ей нужна, то Кристина не постеснялась бы её попросить. А ещё её волосы были окрашены в серый. Как ни странно, цвет смотрелся на девушке вполне гармонично, словно она и впрямь старушка, прожившая не один десяток лет.