— Ты уж приходи поскорее, Никитушка, — услышала Настасья шелестящий голос бабки Апраксии. — А то конь-то наш неподкованный так и будет стоять всю зиму!

Кузнец перевёл хмурый взгляд на Настасью, а потом кивнул.

— Приду, — коротко бросил он бабке Апраксии.

На что та растянула губы в щербатой улыбке.

— Вот спасибо тебе, Никитушка! Уважил! — Бабка закивала. — Будем ждать тебя с дедом. Я и угощение сделаю. Обязательно сделаю. Праздники ведь нынче!

Она всё продолжала рассыпаться в любезностях, пока не вышла наконец из кузни. Никита же обратил всё своё внимание на горн, и вскоре кузницу вновь наполнил громкий равномерный стук.

Девицы мялись возле двери, тихонько посмеиваясь и робко переговариваясь меж собой. Кузнец вызывал у них немалый интерес. И неудивительно! Он был человеком новым и, кроме того, уж больно хорош собой: широкие плечи, высокий рост, мужественный подбородок, крепкие руки. Загляденье! Сейчас он сосредоточился на работе и хмурил свои серые, обрамлённые рядом тёмных ресниц глаза, отчего казался ещё серьёзнее.

Девицы так и не сошли со своего места, лишь Настасья, движимая желанием оказаться как можно ближе к кузнецу, прошла вперёд. С каждым шагом её щёки пылали всё сильнее.

— Здравствуй, Никита, — произнесла она, и глаза её лихорадочно заблестели при виде кузнеца.

— И тебе не хворать, Настасья, — не прекращая работать, отозвался Никита низким грудным голосом, и от звуков этого голоса сердце Настасьи заколотилось сильнее. — Если ты по делу, так говори, а коли нет...

Никита не договорил и ударил молотом по раскалённому железу. Настасья вздрогнула. Резкий тон кузнеца обижал её, и она чуть прищурила синие глаза.

«Всё равно моим будешь!»— тут же подумала она про себя, и по-доброму улыбнулась.

— По делу, — сказала Настасья, вынуждая Никиту глянуть на неё. Девичье сердце забилось чуть быстрее, когда она всматривалась в его лицо. Ох, и хорош же был кузнец! — Я пришла узнать, готов ли мой перстенёк?

— После праздников будет готов, — ответил Никита и вновь принялся за работу.

А Настасья тем временем всё стояла перед ним и не торопилась уходить.

— Говори, чего молчишь? — рассердился он, окинув упрямую девицу хмурым взглядом.

— Каждый год на Святки после колядок мы собираемся в посиделочной избе. Нынче молоденькая вдова Крижана уступила нам свой дом, — начала Настасья. По мере того как она говорила, взгляд кузнеца становился всё тяжелее и суровее. — Ты приходи, коли захочешь. Знаешь, как весело будет!

Ноздри кузнеца раздулись, словно её слова разгневали его. Он взялся за молот, и жилы на руках его вздулись.

— Некогда мне расхаживать по домам да колядки голосить! — рявкнул он, а Настасья поджала губы.

Сердце её ухнуло вниз от такого ответа, и разочарование затопило девицу с головой. Значит, не придёт кузнец…

— Ну как знаешь! Тогда и сиди здесь! Один! — выпалила она одним махом, затем развернулась и заторопилась к подругам, которые с растерянностью на лицах наблюдали за их разговором.

Под звуки звонких ударов Настасья пронеслась мимо девиц и выскочила из кузни, словно за ней черти гнались.

На улице ледяной воздух вмиг остудил её разгорячённое лицо, и Настасья сделала глубокий вдох. Не оглядываясь, она шла вперёд, пробираясь сквозь снежные заносы, что попадались ей на пути. Уже смеркалось, когда Настасья, обуреваемая обидой на Никиту, добралась до своего дома.

________________________

[1]Вьялица — вьюга, метелица.

[2]Листопадник— октябрь.

3. Глава 2

Над небольшим деревенским домишкой, что один-одинёшенек стоял на краю деревни и подпирал границу Кряжистого леса, клубами валил дым из трубы и тянулся по ночному небу, почти лишённому звёзд.