Однако тут вдруг звуки все пропали. Стало так тихо, что зазвенела шипящая тишина в ушах. Но и она сгинула. Тимур услышал свистящее дыхание, шорох неровных шагов и на тропку, где полчаса назад они шли с Алёхой, из полутьмы ельника выскользнул человек. В куртке с множеством карманов, в серых штанах и берцах жёсткой кожи, он шёл, опустив лицо к земле и глубоко втягивал ноздрями воздух. Ссутулившись, этот человек порой останавливался и трогал пальцами тропу. Но шагал он быстро, даже скользил: было в его ходьбе что-то от легендарной волчьей походки лесных бойцов севера. Оказавшись у чайного места, человек замер и наклонился над пеплом. Затем, помахивая ладонью над травой, подошёл к речке. Тимур чуть дёрнулся; человек стоял там, где ещё недавно он брал воду в котелок. Но тут же рядом показалось лицо Алёхи.

– Не шевелись и молчи, – прочёл Тимур на его губах. На щеках Алёхи ползли слёзы.

Человек у речки прошёлся вверх-вниз по берегу, после вернулся на кострище и начал по спирали, не спеша, наматывать круги. Очевидно, он искал следы Алёхи и Тимура. Но отойдя от кострища на пару метров, он их потерял. Постояв минуту в странной позе – перекосившись влево и вывернув через правое плечо шею к речке, человек вернулся на тропу и низко склонившись над ней, прошёл метров тридцать. Он водил сейчас уже обеими ладонями над землёй.

Судя по всему, человек испытывал некие затруднения в своём занятии. Он раза три прошёлся по тропе от леса до кострища и берега, дважды начинал ходить по спирали и замирал. Наконец, подойдя к паре ёлочек, человек упал на землю и мгновенно верхняя его часть, примерно до груди, исчезла, как всосавшись в почву. Тимур скосил глаза на Алёху. Напарник глядел, выпучив глаза. Очевидно, ему тоже происходящее было в диковинку. А человек погружался всё глубже и вдруг, когда земля поглотила его до пояса, он взлетел, будто резко выкинутый и упал на спину. Тимур почувствовал, что и у него глаза полезли наружу. На том месте, где только что разверзалась земля, никакой ямы не было. А человек, шустро вскочивший на ноги, бросился резво бежать к речке. Не сбавляя темпа, он, пару раз провалившись по грудь, перешёл по дну на другой берег и с шумом, ломая ветки и не разбирая пути, исчез в лесу.

Через минуту защебетали птицы и серьёзный шмель вновь закружил у августовских цветов; речка зашумела ещё бурливее, вроде как пытаясь поскорее унести воспоминания о ищущем человеке.

– Это Серёга был, – негромко сказал Алёха. – Был Серёга, а стал.. Странно, почему я его засканить не мог. Ещё одна загадка. Эх, Серёга!

– Кто он стал? – машинально уточнил Тимур.

– Зомбак, – криво усмехнулся Алёха. – Необычное, свежее, абсолютно свежее определение. Эх, Серёга, дружище, – он вытер под носом и глянул на Тимура: – Остался бы ты там ночевать, такой же бы сейчас по лесу бегал. Ладно, пошли.

Не возвращаясь на тропу, они ушли от стоянки берегом речки. Иногда прибрежные кусты были столь густы, что приходилось идти по воде, порой уходя по колено – ноги при этом мёрзли ужасно. Тимур попросил остановиться, чтоб согреться у костра. Мёрзли не только ноги; холод от ледяной воды окутывал всё тело стужей ледников, с чьих никогда не тающих полей текли речки Северного Урала.

– Потерпи немного, – запыханно говорил Алёха.

Выйдя на полянку, заросшую мелкой травой, он прислушался, головой покрутил.

– Вроде спокойно везде, – Алёха вдруг подошёл к берегу и наклонившись чуток, поглядел в сторону, откуда пришли. Замёрзшему Тимуру было всё равно. Он уже не хотел есть, не хотел пить, не хотел узнать про Серёгу и кто такие зомбаки, хотелось тепла и сухой постели.