– Ягод-то сколько! – восхитился Алёха. – Надо будет обязательно, пока вёдро стоит, сбегать, набрать с десяток вёдер черники на зиму.

Подойдя ближе к гриве, тянувшейся почти от самого берега – там в тени ягоды крупнее – он упал на колени и начал закидывать чернику в рот горстями. Ладони работали как сборочные комбайны. Раз правой рукой! провёл по черничнику, полная жменя, два левой рукой! опять полная горсть. Ягода сладкая, ароматная. Нынче и морошка была, успела до ливней поспеть, и голубика, и клюква скоро начнётся. Запасы продуктов на базе огромны и разнообразны, но свежие лесные ягоды лучшее в этом мире. И малины насобирал Алёха, и лесной клубники, и шиповника насушит. Раньше ему помогал Серёга, а Графит только жрать может варенье. С собой на сбор ягоды его возьму, решил Алёха, хватит дурака валять.

Он полз вдоль гривы, и вдруг с другого её конца показался огромный медведь. Чёрнолохматый зверь ползком медленно шарашился по черничнику, лопая ягоды. Алёха и медведь подняли головы одновременно, секунду поглядели друг на друга и опустив головы, продолжили трескать чернику.

Наевшись вдоволь, Алёха встал, глянул на лесного хозяина, а тот повернул к нему здоровенную морду, как бы спрашивая – наелся, человечек?

– Ну, счастливо оставаться, дружище Топтыгин, – сказал Алёха и потопал к берегу болота, там, среди деревьев, идти было проще, чем по мшистым кочкам.

Медведь глянул вслед и опустив морду, занялся вкусной ягодой.

По прикидкам, до избушки под камнем оставалось километров шесть-семь, Алёха решил не спешить и забежать проведать полянку с раздуй-травой. Её явно кто-то высадил в укромном месте, да и забыл. Знающий был человек. Скорее всего сгинул в тайге и следов не оставил. А может, это Марафет был? Алёха остановил шаг, и присел на мягкий белесый мох, наросший на крутом гористом склоне. Он всегда старался на остановках быть незаметным и это вошло уже в привычку. Бросив взгляд по сторонам, Алёха ничего подозрительного не заметил. Стал вспоминать, что ему говорили о Марафете, которого вчера засёк Графит с коптера, и который позапрошлой ночью довольно легко и умело расправился с атакой зомбаков и даже объекта.

Мутный был человек, но надёжный. Кроме работы на базе промышлял и старательством. Понять его не могли, видно, что имеет свои цели. Таких людей побаиваются и не доверяют до конца, вдруг его потаённые интересы пересилят очевидные задачи. И всё-таки было неожиданностью, когда Марафета упекли на десять лет за убийство какого-то проходимца. А через год-два и лагерь разгромили. Про базу он точно не знает, если только, а что только? Не знает и всё. Серёга ещё как-то обмолвился, что шкуру с Марафета спустит за всякие дела, но как, что и почему, не рассказал. А теперь уже и не скажет. Надо быть настороже. Чёрные алмазники, хоть хитры и скользки, но их просчитать можно, а Марафета трудно было понять. Надо будет досье его поднять на базе, познакомиться ближе. Если, если до архива дойти. Где-то здесь Марафет бродит. И шёл он на север. Да он к базе и топает.

Алёха осторожно встал, огляделся, прислушался, попробовал связаться с Графитом. Молчит правовед, далеко до него, значит. Надо идти. Так, проведать полянку с раздуй-травой, потом к избушке. Просмотрел местность Алёха и замер. Километрах в десяти отсюда неспешно сгустки движутся, а это зомбаки в поход идут, стопудов. Сколько их? аж восемь штук. Много, много. Куда они намылились? Откуда их столько взялось за последние два года? Ладно, на базе станем думать. Тимура ещё подобрать надо, через неделю выходить за ним пора, в Соликамск добираться.