Алёха был прав, непонятное не стало тащиться сквозь кусты, выбрало путь поровнее. Страха не было, но стало жутковато. При свете луны, обманчивом, тусклом, Тимур увидел некий шар, наверху качалась толстая нашлёпка, похожая на шляпу. Сырость уползала вслед за существом. Послышалось чавканье – оно перекатилось через ручей. И в этот же миг на поляне с «Нивой» вспыхнули десятки огоньков. Ярко-белые, они слепили глаза, как неоновые лампы. Огни двигались, крутились, освещая землю и деревья синеватым холодным светом.

– Начали шабаш, – в ухо Тимуру зашептал Алёха, подобравшись совершенно бесшумно. – Жалко Серёги нет с Графитом, а то бы устроили пляски.

– Наверно, далеко эти огни видать, – негромко сказал Тимур, опустив лицо к самой земле. – Такое сияние.

– Метров тридцать и всё, – Алёха напрягся. – Свет у них далеко не идёт, обрывается. Чёрт, расслабился я. Хватай нож!

И тут же Тимур почуял, как на левую его сторону навалилась огромная тяжесть. Нога начала сгибаться в колене, мышцы не могли противостоять колоссальной силе, похоже было, что её гнут как будто мощным домкратом.

– Бей! – захрипел Алёха. Он лежал распластавшись, а по нему медленно катилось нечто.

Как очнувшись, Тимур крепко схватил нож и правой рукой, провернувшись, от земли вверх ударил размашистым полукругом. Лезвие будто перерезало струны, чуть дёргаясь на каждой. Ещё удар, ещё! На Тимура полилась ароматная, со знакомым пряным запахом тягучая жидкость. Левая нога освободилась и вскочив, Тимур полосовал ножом смутно видимый огромный то ли шар, то ли мягкую ткань. Слышался хруст. Застонав, выкатился Алёха и тяжко дыша, тоже ударил раз, другой. Неведомое существо завыло сиреной воздушной тревоги.

Огни на поляне замерли, потом замигали, приближаясь.

– Бежим! – Алёха дёрнул Тимура за рукав и они помчались по сырой траве.

– По опушке беги, в лес не сворачивай, – крикнул Алёха. – Меня держись и молчи, молчи.

Оглянувшись, Тимур увидал, как огоньки уже кружились на месте схватки. Притормозив, Алёха сорвал с куртки пуговицу, быстро нюхнул её и бросил за собой. В траве пшикнуло. Беглецы помчались дальше, напрягая глаза, чтоб не влететь в яму или не напороться на дерево или куст.

Ночевали Тимур с Алёхой рядом с камнем, заросшим мхом. Он прикрывал беглецов от тягуна – лёгкий, но пронизывающий ветерок начал дуть после полуночи. К этому времени они добрались до сосняка. Здесь нарвали сухого мха с земли – почти наощупь, потому что луну то и дело закрывали неспешно ползущие облака.

– Сюда не полезут, – сказал Алёха. – Хотя могут и приползти. Но, скорее всего с раненым своим тетешкаться станут. Спи, может, до рассвета доживём.

Ужасно хотелось пить, у Алёхи в рюкзаке оказалась литровая бутылка воды, половину отпили и бухнувшись в мягкий тёплый мох, моментально уснули.

Тимур всё ещё не воспринимал происходящее серьёзно. Ему казалось, что он угодил в некую выдуманную игру, и надо будет только проснуться или стряхнуть с себя наваждение. Засыпая, вспомнил о «Ниве» и грибах. Не сожрали бы эти машину вместе с банками.

Перед рассветом похолодало, Тимур, не просыпаясь, начал лезть поглубже, но докопался лишь до прохладной земли. От этого и проснулся. Спальник оставил, эх, растяпа. Побарахтавшись, он вылез и осмотрелся. Всюду были одни сосны. И холодно. Всё-таки август, Урал, север, здесь и летом не жарко, а сейчас уже август, считай, зима на носу.

– Костёр не разводи! – крикнул Алёха из своей моховой кучи.

– Так холодно ведь!

– Здесь мох везде сухой, заполыхает, сами сгорим, – пояснил тот, вылезая и отряхиваясь. – У меня банка тушёнки есть, съедим её и двинем на базу.