Сиван задумчиво посмотрела на дверь, ведущую из гостиной в спальню. После того, как она увидела квартиру Лири, ей тоже захотелось использовать для нее черную металлическую раму, но сейчас она решила подумать еще раз.

Она позвонила Маю и попросила его спуститься и помочь ей принять решение. Через несколько минут он появился у нее на пороге, одетый как всегда просто: в тренировочные брюки и майку с длинным рукавом. Однако под маской «я только что встал с кровати» явственно проступала метросексуальность, подчеркнутая медальоном в форме виндсерфера на серебряной цепочке, серебряным же кольцом на среднем пальце, густыми и дикими на вид волосами, над которыми явно потрудился хороший мастер и, как это было принято теперь у молодежи, недельной щетиной, которая придавала ее обладателю небрежный вид, но на самом деле требовала тщательного ухода.

– Ну и что же вы думаете? – спросил он.

– Когда я была в Бразилии много лет назад, я спала в доме, в котором была перегородка из дерева, украшенная фигурами из местного фольклора: рыбами, птицами, кукурузой. Вот, попыталась найти что-то подобное в интернете, – и она показала ему фотографию на экране телефона.

Май взял телефон у нее из рук, и Сиван почувствовала краткое, но возбуждающее прикосновение его пальцев.

– Можно мне посмотреть на план квартиры?

Она протянула ему чертежи.

– Вполне можно сделать, – заключил Май, вернув Сиван чертежи и телефон. На этот раз она постаралась не прикасаться к нему.

– Кто это сделает? Вы? Как?

– У моего приятеля есть столярная мастерская со станками, которые могут резать дерево по шаблону. Я попрошу его помочь вам. Если я понимаю правильно, вы хотите, чтобы эта перегородка служила произведением искусства, и в то же время позволяла свету, приникающему в квартиру, создавать теневое изображение на стенах.

Сиван не думала о подобной возможности, но идея ей сразу же понравилась. Перегородка, которая создает узор из теней!

– Я предлагаю сделать слева две фиксированные панели, – сказал Май, отступив в сторону, – а справа – дверь, которая будет открываться внутрь гостиной.

– Как у вас получается все представить? Вы же сказали, что вы инженер, а не архитектор.

– Я люблю работать с деревом. В молодости я много чего сделал своими руками.

– Где вы выросли?

– В Ашдоде. Вы представляете себе Ашдод?

– Смутно.

– Я жил в районен «Далет»^>[8], который находится возле моря. Мой отец был учителем физики в старших классах. Да каким учителем! Если вы спросите, кто такой Менахем Бен Валид, целые поколения учеников дадут ему самую высокую оценку. А в кладовке у него находилась мастерская, в которой он возился в свободное время. От него я всему и научился. А мама была учительницей истории и заместителем директора школы, от которой все разбегались, хоть она и добрейший на свете человек.

– Образованные люди. Они и сейчас там живут?

– Да. Они уже очень старенькие. Они не могли завести ребенка в течение многих лет, но в конце концов родился я. Единственный сын. Зато сейчас, когда у них есть внуки, они рады до небес. А вы откуда будете?

– Из Рамат Авива^>[9]. Но родилась и выросла я в кибуце Эйн Галим. Это к северу от Атлита.

– Так, значит, мы оба выросли возле моря. Вот мы и нашли кое-что общее… Вы должны подумать о том, что хотите изобразить на этой перегородке.

– Ночное небо с луной и звездами, мерцающими над деревьями, – ответила она, думая о Лайле. – Нет, лучше над морем. Моя дочь любит море.

Сиван скользнула взглядом по цепочке на шее Мая. У Родриго, отца Лайлы, на шее было ожерелье, сделанное из ракушек и дерева, на котором тоже болталась фигурка серфера. Он сам был прекрасным серфером, и дочь его тоже катается на волнах, а вот теперь еще и Май. Себя Сиван в этот список не включила – время, когда она каталась на волнах, ушло в прошлое.