– Он тебе понравился? – спросила удивленная Сиван.

– Да, очень.

– Ты что, серьезно? – Сиван почувствовала комок в горле.

– Я же имела в виду тебя, мам! Он мне в отцы годится. Ты что думаешь, я совсем уже?

– Кто тебя знает.

– Да ладно тебе! Я ищу замену Лиору, а не его дедушке.

И они засмеялись.

Войдя в пустую квартиру, они уселись на перилах балкона и стали смотреть на бульвар.

– А кто тебе нравится больше, Яаль или Май? – спросила Сиван, вспомнив пророчество Зейнаб.

– Почему ты спрашиваешь? – ответила Лайла вопросом на вопрос. – Разве ты имела Яаля в виду?

– А почему бы и нет?

– Он муж твоей сестры. Так поступать не принято.

– Но ведь мы живем не в средние века. Он одинок, я тоже.

– Существуют определенные правила, – Лайла недовольно сморщила нос. – С чего это вдруг ты начнешь встречаться со свояком? Бррр… И потом, мне кажется, что он до сих пор любит Бамби. У него не загораются глаза, когда он смотрит на тебя. Положим, с ним было приятно посидеть за ужином, ну и что? Он потух. Он сам об этом сказал, если ты обратила внимание.

– Мне кажется, что и Май до сих пор любит свою бывшую.

– Ну, не знаю, – сказала Лайла, подумав. – По крайней мере, когда Май разговаривал с тобой, у него был такой особый взгляд.

– Какой такой особый?

– Ну, искра такая. Да ты знаешь. Так смотрят, когда чем-то очень интересуются.

Она права, подумала Сиван. Когда Яаль смотрел на нее, в его глазах не было никакого «особого интереса». Она прекрасно знала, что искра в его глазах загоралась только при упоминании Бамби. Даже тогда, когда ее проблемы проложили между ними глубокую борозду и от них уже нельзя было просто отмахнуться, страсть, которая появлялась в его глазах при взгляде на нее, нельзя было не заметить.

А внизу под ними на скамейке напротив лавки Карло сидела все та же троица, разливая бутылку водки по пустым пивным банкам. Один из них что-то сказал, а другой засмеялся, и его смех перешел в хронический кашель, который продолжался до тех пор, пока лицо его, и так изначально красное от алкоголя, не потемнело еще больше и стало почти фиолетовым. Тогда третий пьяница принялся стучать его по спине, а когда и это не помогло, встал, наклонился над ним, вынул у него из рук горящую сигарету, отбросил ее в сторону, и постучал снова. Потом открыл бутылку воды и протянул ее второму одной рукой, продолжая другой похлопывать его по спине. Из всех троих он был самым симпатичным – невысоким, но крепким – и хотя его движения были замедленными из-за выпитого алкоголя, в них чувствовалась сила.

Как бы жалко они ни выглядели, Сиван не могла не обратить внимания на этот неуклюжий акт заботы о своем приятеле.

– Не нравится мне, что они сидят возле нашего дома и пьянствуют. Было бы лучше, если бы на бульваре были какие-нибудь бутики или галереи.

– В этом вся прелесть Флорентина, – возразила Лайла. – Тут не все одинаковые, как оловянные солдатики. Тут все перемешано, и именно за это наш район любит молодежь. По мне это классно! Чем они тебе мешают? Они тихие, сидят себе, ни к кому не пристают.

– Ты права, но все-таки надо поставить на входе новую дверь.

– Вот посмотри.

К пьяницам подошел полицейский из местного участка. Они вяло заспорили с ним, и он взял в руки одну из пивных банок и понюхал ее, прежде, чем поставить обратно на скамейку, а потом несколько раз настойчиво повторил, что просит их уйти. В конце концов они встали и побрели нетвердыми шагами прочь, оставив позади себя полиэтиленовые кульки, пустые пивные банки, пенопластовые подносы и пластмассовые вилки-ложки. Дойдя до улицы Мешек А-Поалот, они пересекли ее и направились дальше на юг.