что я почувствовала, узнав, что его батальон размещен здесь, в Ипре!

И это еще полбеды. Он прибыл в апреле, незадолго до той злосчастной битвы, и его, вероятно, назначили офицером, непосредственно ответственным за поставку боеприпасов. Однако сражение оказалось на редкость тяжелым, потребовалось исключительно много боеприпасов, и положение оставалось страшно опасным. Кто-то из его батальона рассказал одному из наших раненых о его героической храбрости, и все мы потихоньку пересказывали эту историю друг другу.

Как нам рассказали, Д.М. ясно понял, что боеприпасы придется подвозить ночью, пользуясь прикрытием темноты, но сражение никак не прекращалось, и подводам приходилось заезжать прямо в обстреливаемый город. Иначе они не успели бы доставить все вовремя. А постоянная необходимость в снарядах означала, что этот путь надо было проделывать не только каждую ночь, но даже дважды за ночь. Д.М. решил, что можно попробовать нагрузить лошадей побольше и как можно быстрее проехать с ними по городу, несмотря на то, что на улицах рвались снаряды и их обстреливали пушки.

И более того.

Каждую ночь, распределяя риск, Д.М. неизменно поручал доставку разным солдатам. А вот сам он – отец пятерых детей и, возможно, наследственный барон, поскольку его старший брат погиб, да еще и потерявший одно легкое – участвовал в этих рейдах постоянно. Меня просто дрожь пробирает, когда я думаю об этих опасностях. Каждую божью ночь, дважды, он со своими подчиненными гонял лошадей через город. До сих пор ему везло, и пока он не потерял ни одного человека. Но сколько же еще продлится это сражение? Никому не известно, и я боюсь за него каждую ночь, все мы тут за него переживаем. Солдаты говорят, что он хороший человек.

Кстати сказать, хороши практически все солдаты. Никто из них не заслуживает этой ужасной уготованной им судьбы.

Ладно, пора заканчивать. Мне предоставили пару часов отдыха, и я собираюсь прогуляться в ближайший лесок посмотреть, нет ли там пролесок. Посижу одна на полянке, полюбуюсь на природу, вспоминая тебя. Помнишь, как цвели пролески три года назад, когда мы устроили пикник на природе? Надеюсь, ты по возможности бережешь себя. Я понимаю, что мои печальные повести ничто по сравнению с твоими, ибо я в жизни еще не встречала никого смелее тебя.

С сердечной любовью,

Фло.

Гай и Гарри начали поиски коричневого костюма и украденных драгоценностей с одежных комиссионных магазинов и ломбардов Льюиса. Салливан исполнился энтузиазма: наконец-то он чувствовал себя настоящим полицейским!

Во втором ломбарде болезненного вида приемщик, который, если судить по пятнам на рукавах, видимо, не стирал рубашку с самого Рождества, откровенно рассмеялся им в лицо.

– Зачем тому, кто сбежал с бриллиантами, сдавать в ломбард костюм? – просипел он. – Если б он забрел ко мне, то не получил бы и пары шиллингов.

Гай яростно возразил, что это единственный способ избавиться от улики, но приемщик продолжал хрипло смеяться, стуча себя кулаком в грудь, и напарники предпочли быстро ретироваться.

В одном из комиссионных магазинов их подвели к огромной куче мужской одежды, которую сдавали сюда со времени начала военных действий, и они, стараясь не дышать, разбирались в гардеробе неизвестного покойника – включавшего, очевидно, пижаму, в которой он почил и которую никто не удосужился выстирать, несмотря на свидетельства пагубного пристрастия ее бывшего владельца к куреву.

И тем не менее Гай уговорил Гарри продолжить поиски. Проверив все нужные места в Льюисе, друзья решили, что на сегодня достаточно. Теперь они могли вернуться на поезде в Лондон, а завтра утром опять заняться поисками уже в Бексхилле и Полгейте.