Однако в школе Пол вовсе не был законченным бездельником. В 1953 году он получил награду за сочинение – специальную премию Коронации, книгу «Семь королев Англии» Джеффри Триза, изданную «Хайнеманном», и она до сих пор стоит у него на полке. Пол всегда получал отличные оценки за сочинения. «Помню, школьный инспектор раз спросил, как это я умудрился написать сочинение на такую специальную тему, как спелеология. А я узнал о ней из радиопередачи, лежа в кровати. Наушники – просто чудо: лежи себе и слушай радио. Масса пищи для воображения».

Джим собственноручно подвел к кроватям сыновей по паре наушников, чтоб дети раньше ложились спать и поменьше тузили друг друга. Дрались они часто; впрочем, не больше любых других братьев. Майкл изводил Пола, обзывая Жиртрестом. «В детстве Пол был просто красавец – огромные глазищи, длинные ресницы, – рассказывает Джим. – Люди говорили: „Ох, он разобьет не одно девичье сердце“. Но после десяти лет он внезапно располнел».

Когда Полу было лет тринадцать, семейство Маккартни переехало из Ардвика. Мать бросила работать надомной акушеркой, потом снова стала патронажной сестрой.

Семья въехала в муниципальный дом по адресу: Аллертон, Фортлин-роуд, 20, где Пол провел все свое отрочество. Дом стоял в ряду таких же низких террасных домов, не слишком видный, старый, но чистый и аккуратный. До Менлав-авеню оттуда – всего пара миль.

Вскоре – Полу едва исполнилось четырнадцать – у его матери вдруг начались боли в грудных железах. Они продолжались недели три или четыре, то утихая, то усиливаясь, но Мэри списывала их на менопаузу. Ей тогда было сорок пять. «Наверное, возраст», – говорила она Джиму. Мэри обращалась к разным врачам, но они с ней соглашались и советовали поменьше об этом думать. Однако боли не проходили, а становились все сильнее.

Однажды, неожиданно вернувшись домой, Майкл застал мать в слезах. Он подумал, она плачет, потому, что они с братом что-то натворили. «Мы ведь бывали порядочными свиньями». Но он не спросил, в чем дело. И Мэри им ничего не сказала. Однако на сей раз решила обратиться к специалисту. Тот диагностировал рак. Мэри оперировали, и она умерла. Не прошло и месяца с того дня, когда она впервые почувствовала сильную боль.

«Я был убит, – вспоминает Джим. – Не верил, не понимал, что произошло. И для мальчишек ужасный удар. Особенно для Майкла: ему было всего двенадцать, и они с матерью очень дружили. Не то чтобы они сломались, нет. Горе доходило до них постепенно».

«Уже не помню в деталях тот день, когда нам сказали, – говорит Майкл. – Помню только, что один из нас глупо сострил – забыл кто. Месяцами потом переживали».

А вот Пол помнит: «Это я. Первым делом сказал: „Что же мы будем делать без ее денег?“»

Но всю ночь оба проревели в своих постелях. Много дней Пол молился, чтобы мать вернулась. «Дурацкие молитвы, знаете, – „Если она вернется, я всегда буду очень-очень хорошим“. Я тогда подумал – какая глупость эта религия. Как раз когда нужно позарез, ты молишься, молишься – и все без толку».

На время похорон оба мальчика уехали к тетушке Джинни. «Я думаю, отец не хотел при нас плакать, – говорит Пол. – У тети Джинни было скучно. Спать приходилось в одной кровати».

На Джима свалилась масса забот. Жена его была очень аккуратна, и сам он по дому не делал почти ничего. А теперь, в свои пятьдесят три года, ему пришлось растить двух мальчиков – двенадцати и четырнадцати лет, в их самые, пожалуй, непростые годы. С деньгами тоже было неладно. Жена-акушерка зарабатывала больше его, на что так жестоко и указал Пол. К 1956 году Джим получал лишь восемь фунтов в неделю. Для прочего рабочего люда начинались неплохие дни, но как раз в хлопковой индустрии, где все, по идее, должны были быть обеспечены до конца своих дней, наступил спад.