Девушка обняла мышонка крепко-прикрепко, и нежно прошептала:

– Я прощаю тебя, Пик. Ведь я люблю тебя! И не смотря ни на что, останусь тебе верной и любящей спутницей жизни!

– Ох, Малия, я тоже люблю тебя! Не знаю, что на меня нашло, в меня как будто бес вселился… Но теперь все прошло, я здесь, с тобой…

Через десять минут корабль был полностью укомплектован экипажем, на него были погружены припасы, на несколько месяцев пути, а также несколько ящиков с судна Августа.

– Что это?! – подошел к ним Тош, когда их заносили Тимур и Август в его каюту.

– Лучше не спрашивай, а помоги!

– Твои ящики, вот и неси их сам. Лучше бы взяли с собой капитана Клина, чем это борохло!

– А чем тебе не нравиться наш нынешний капитан?! – спросил сквозь зубы Тимур.

– Во-первых – он крыса!

– Я все слышу! – послышался голос Горла, мимо которого как раз в данный момент и проходили они.

– А во-вторых, он бывший работорговец!

– Тош, рабство вчерашний день! Я позаботился об этом, – отвечал на это Тимур.

– Легко вам говорить, вы не знали, что такое быть живым грузом.

– Уймись лучше и помоги! – покачнулся Август.

Тошу ничего не оставалось, как кинуться им на помощь. Все они втроем исчезли в трюме.

– Жаль, очень жаль Эйриния, что ты не видишь всего этого великолепия белоснежного города, – говорила Луиза, взяв девушку за руку, а стоявшая рядом с ними Ноча, отвечала:

– Ей ни к чему видеть то, что она прекрасно чувствует своим сердцем.

– Спасибо вам подруги, но прошу не жалейте меня. Я уже свыклась с тем, что никогда не увижу морской волны. Но мой слух, обаяние, осязание и чувства, не обманывают меня там, где даже вы своими глазами не замечаете подвоха.

– Так держать Эйриния. Не вешай нос, нисмотря ни на что!

– Ноча, не видя твоего лица, я чувствую, что ты фальшивишь!

– Прости, я не хотела обидеть тебя!

– Обидеть, никогда! – добавила Луиза.

– Эх вы, врунишки! – обняла она их обоих, и на глазах всех троих засияли чистые искренние улыбки.

– Малия, ты уверена, что не хочешь, чтобы я поплыл с вами?! – спрашивал ее отец, после крепких объятий.

– Папа, я очень хотела бы, чтобы ты был с нами. Но я не могу просить тебя об этом. Наше путешествие может затянуться, и мы сами не знаем, чем оно может обернуться для нас всех. Тем более, город нуждается в тебе, без тебя все зачахнет!

– Эх, дочка, ты, как и твоя мама, не умеешь лгать! – тяжело вздохнул Григ, у которого на глазах наворачивались слезы, а на языке так и крутились другие слова. Но он ни как не мог пересилить самого себя.

– Я прекрасно понимаю все твои опасения… Я хочу сказать, что, несмотря на мое здоровье, подкошенное годами заточения, я еще полон сил!

– Па-па, я вовсе…

– Ладно, ладно дочка. Иди сюда. Дай-ка я погляжу на тебя!

Отстранив от себя Малию, Григ глубоко вздохнул:

– Ах, моя Малия, ты с каждым годом все прекраснее и прекраснее… И все больше стала походить на свою мать – Марию! – тяжело произнес Григ, и по его щеке скатилась слеза.

– Не плачь папа, я обязательно вернусь. Обещаю!

– Я знаю, дочка, знаю, – снова обнял он ее, и немного успокоившись, поцеловал ее в лобик.

Не спеша, крайне не охота, Григ спустился с трапа на берег. Корабль начал медленно отчаливать от берега. Желая хоть как-то утешить свою Малию, чьи плечи задрожали, к ней подошел Пик, и прокричал ее отцу:

– Не беспокойтесь Григ. Я позабочусь о ней!

– А если посмеешь посмотреть в сторону, мы поможем тебе вернуться в русло! – улыбаясь, тихо прошептал Тар, гладя свой кулак.

Пик обняв Малия, ответил улыбкой на улыбку. Все они втроем помахали Григу, прощаясь не только с ним, но и с землей, которую они знали. Отныне их путь лежал в те далекие края, где редко можно было увидеть след мыши на песке. Где даже сам воздух пропитан запахом крыс, и где им придется надеяться только на себя.