Подойдя ближе, фигура подняла руку. Задержав ее над головой Малии, прошептала:

– Спи-и-и, спи-и-и, Со-о-фи-и-я-я.

Он опустил руку. Малия потеряла сознание. Фигура с горящим глазом, потянулась своей огненной рукой к шее бедной девушки, со словами:

– На-а-ко-о-не-е-ц, мы сно-о-ва-а-а бу-де-е-м вме-с-т-е. Спустя сто-ь-ко лет. – прошипел гость.

Взяв в руки кулон, он погладил шарик пальцем. В эту секунду в комнате поднялся столб дыма, который и скрыл от глаз все, что произошло дальше…

Как-будто пребывая в кошмарном сне, без всяких сновидений, в полном непроглядном тумане, Малия стала вдруг приходить в себя. Но то, что предстало ее взору, казалось ей невероятным и крайне непонятным.

Стоял день. Она находилась на пристани, стоя перед трапом. А ее рукав дергал мальчик Вови, и все без умолку повторял:

– Тетя Малия, тетя Малия, а Пик разрешил мне, разрешил! А вы, вы позволите?!

Малия опустила на него взгляд, постепенно понимая, что перед ней ее племянник. Она, еще не до конца придя в себя, спросила, еле шевеля языком:

– Что, разрешил?!

Сверху с корабля послышался ответ:

– Малия, Малия, я подумал, что юноше стоит немного повидать мир, а то совсем засиделся в четырех стенах. Тем более, я как-то хочу загладить перед ним вину, за то, что на весь вчерашний день я спровадил его твоему отцу, а сам и позабыл про него.

– Что?! – переспросила Малия, подскочившего к ней Пика.

Он, взяв ее ручку, проговорил:

– Ну-у, Малия, прошу не надо. Ты и так со мной все утро не разговаривала, с тех самых пор как мы встали.

– Встали?! Не помню…

– Дорогая, – встал перед ней на колени Пик, и потянул ее ручку за собой.

– Ну, сколько же мне надо извиняться. Ну да, я был вчера сам не свой. Но обещаю, больше я ни глотка не выпью, вплоть до окончания нашего путешествия. Нет, я вообще в жизни больше не буду пить! – горячо говорил Пик, во всеуслышание, чем привлек своих друзей, Тоша и Тара к краю борта корабля, с которого послышался голос Тоша:

– Это точно Пик, тебе пить вообще противопоказано! Мало того стал ко всем нашим девчонкам приставать, так еще и вовсе уснул на столе, после третей рюмки!

– Это что, Пик до такой степени вырубился, – перехватил слово Тар. – Что умудрился проспать на столе до самого утра, где мы его и нашли, мирно спящим!

– Он даже не очнулся, когда свеча обожгла ему руку! – после этих слов Тош и Тар залились хохотом.

– Что?! Твоя рука? – взглянула она на левую руку, что была перебинтована.

– Все в порядке, Малия, ожог не страшный. Энос ее осмотрел и перебинтовал. Так что, моя милая Малия, ты простишь меня за все, и снова будешь со мной разговаривать? – взмолился Пик, целуя ей ручку.

Малия, как-то растерявшись, потупила взгляд, а сверху снова послышался голос, но теперь Ночи:

– Я бы на твоем месте, не делала этого!

– А-а?! – подняла взгляд Малия.

– Он вчера, подсев ко мне, слишком распускал свои руки, за что схлопотал пощечину!

– И не одну! – снова раздались смешки Тара.

– Да друг мой, хорошо, что ты ничего не помнишь, а то я бы на твоем месте сгорел бы от стыда! – подметил Тар.

– Это и к лучшему! – вмешалась Луиза.

– Иначе бы вам пришлось обоим объяснять, почему у него фингал под глазом!

– Что?! – поднял руку Пик, к глазу. Нащупав его, мышонок прошипел от боли:

– А раньше не могли сказать?! То-то я смотрю, все на меня косятся, и хоть бы хны! Постойте, так это ваших рук дело?! – встал Пик.

Тош и Тар переглянувшись, отвечали хором:

– Это все он! – показали они друг на друга.

– Понятно! – усмехнулся Пик.

– Ну ладно, я заслужил! Как в прочем и ты, вправе отвесить мне пощечину, как раньше. – подставил он щеку Малии, но она не посмела это сделать.