Огонёк уже припекал ей пальцы, а фитиль всё не загорался. Наверное, требовалось время, чтобы нагреть керосин до испарения. Ведь горят-то пары.

– Да будет свет, сказал монтёр, – дурачилась Яна, – и налил керосину.

Фитиль вспыхнул, засветился белым язычком, выбросил вверх чёрное остриё копоти. Яна быстро опустила на место выпуклую колбу, словно спрятала в клетку долгожданную жар-птицу. В сером сумраке палатки засветился жёлтый мигающий огонёк.

Она обеими руками подхватила фонарь и закружилась по палатке под рёв урагана.

Ещё в детстве отец научил Яну водить машину, сама она овладела мотоциклом, в экспедициях частенько садилась за рычаги гусеничного вездехода. Каждый раз ликовала от возможности повелевать силой мотора. Только что освоенное ей примитивное приспособление для получения огня заслонило своей значимостью все технические возможности цивилизации, заполонило душу восторгом. Она одолела стихию, поднялась над силой ветра, победила холод.

Далее всё пошло само собой. Зажгла от фонаря пучок лучины, растопила очаг. Защищённый камнями огонь горел ровно, мощно. Чайник, набитый снегом, скоро закипел. Она заварила чай, отнесла в палатку, закутала в спальный мешок. Разогрела рисовую кашу с тушёнкой, поела. Чаепитие отложила на потом. Пересушила у огня одежду, обувь. Подвалила к очагу ещё камней, пусть греются. На ночь занесёт в палатку. Они будут долго отдавать тепло.

Вообще-то в мороз ночлег лучше устраивать у костра. Сделать навес, заготовить больше дров, чтобы поддерживать огонь всю ночь и спать в тепле. Она так бы и сделала, если не шторм и этот мокрый снег вперемешку с дождём.

Чтобы огонь горел до утра, Яна затолкала в очаг толстые брёвна. Если к утру огонь погаснет, под слоем золы останутся угли. Раздуть их не составит труда. На всякий случай фонарь гасить не стала, прикрутила фитиль и поставила его в изголовье. Теперь она имела полное право наградить себя кружкой горячего чая и любимым шоколадом.

Ни читать, ни писать ей не хотелось. От неимоверной усталости гудели руки, ноги, голова катилась с плеч. Не часто у неё случались такие деньки, как нынешний, когда приходилось работать с максимальным напряжением сил. Однако она не сплоховала.

– Если я не молодец, то и свинья не красавица, – пошутила над собой Яна.

Она достала из чехла карабин, зарядила, поставила на предохранитель. Сомнительно, чтобы на острове ей угрожала какая-то опасность. Просто с оружием под рукой спать спокойнее.

Забралась в спальный мешок, почувствовала щекой чистую материю вкладыша. Немудрящая постельная принадлежность, обычная простыня, сшитая мешком и вложенная в спальник, давала ощущение комфорта. Они всегда брали в экспедиции вкладыши, Яна не ленилась стирать и себе, и родителям. Стирка не очень романтичное занятие, зато как приятно прижиматься щекой к чистой ткани. Она чуток покачалась на волнах, в какой-то миг ей даже показалось, что она очутилась в уютном кубрике на катере и тут же провалилась в сон.

Всю ночь палатка содрогалась под ударами ветра. От сквозняков колыхался огонёк фонаря, по стенам качались тени. К утру керосин в фонаре почти выгорел, огонёк моргал, готовый вот-вот погаснуть.

Яна проснулась, будто кто её в бок толкнул. Выскользнула из нагретого спальника, взяла приготовленную с вечера свечу, зажгла её от фонаря. Огонёк на прощанье ещё раз моргнул и погас. От фитиля потянулась тёмно-синяя струечка дыма. Яна заправила фонарь керосином и снова зажгла. Пусть ещё погорит, пока она привыкает к новому способу добывания огня.

Шторм не утихал. Ветер с прежней яростью бросался на скалы, огромными кулачищами бил в полотнища палатки. От ударов испуганно метался огонёк свечи. Яна задула свечу, хватит одного фонаря. Может, и он не понадобится, если под слоем золы до утра сохраняются угли.