На обратном пути, когда мы везли пустые термосы назад, старший матрос остановился, вылез из кабины на подножку и, обернувшись к нам, спросил, – бухнуть не желаете, пацаны? Могу организовать.

Мы тут же скинулись и отдали ему деньги.

Водила свернул в какой-то проулок, встав у магазина, быстро сбегал туда и вскоре вернулся с тремя бутылками «Солнцедара». Одну оставил себе, а две отдал нам.

Мы тут же спрятали их в пустой термос, а когда приехали в часть, тайно доставили в класс, где предстояло убраться.

Закрыв снаружи дверь на ключ, выпили обе бутылки и, решили немного придремнуть, удобно устроившись на скамейках.

Разбудил нас стук в дверь.

Чмур прошагал к ней и провернул ключ: в класс, попыхивая трубкой, вошел командир.

– Смирна! – завопил Степка (мы с Женькой вскочили и вытянулись)

– Вольно, чем занимаетесь?

– Убираем по приказу дежурного класс!

– Ну-ну, – сказал командир, покосившись на машку и ведра с водой. – Продолжайте.

После чего вышел за дверь и удалился.

С минуту в классе стояла мертвая тишина.

– Да, нарушил ее Женька. – Повезло. А то отправились бы на губу в другом качестве.

Донимали нас в ту зиму и постоянные снегопады, в связи с чем кроссы нередко заменялись чисткой снега.

Рано утром на плац выводились несколько рот с лопатами и скребками.

До завтрака от снега не оставалось и следа, но днем и ночью он шел снова, и вечером мы вновь брались за орудия пролетариата.

В связи с насыщенной умственной и физической деятельностью, нам постоянно хотелось есть.

Питание, в школе, было организовано прилично.

На завтрак подавались поочередно гречневые, перловые, пшенные или ячневые каши с гарниром или молоком, чай, сахар, масло.

На обед – овощные салаты, первое и второе (обязательно с мясом), компот или кисель. На ужин – картофель и рыба. Белый хлеб по норме и ржаной без ограничения.

Заветной мечтой каждого из нас было попасть в наряд на камбуз.

Во-первых, там можно было вволю порубать*, а во – вторых, побыть в тепле и чего-нибудь слямзить. Типа чернослива, сгущенки или печенья.

В этом же притягательном месте, в поте лица осваивали славную профессию лодочных коков полторы сотни будущих флотских «кормильцев».

Уже в ту пору, курсанты – коки несколько отличались от нас.

Мы были худы, обветрены и злы.

Они – упитаны, розовощеки и благодушны.

Лодочный кок (не следует путать с поваром), уважаемый человек на корабле.

С ним стараются завести дружбу все – начиная с простых матросов и кончая офицерами. К хорошему коку благоволят сам командир с замполитом.

Усвоив одну из главных флотских заповедей, «держись подальше от начальства и ближе к камбузу», я несколько раз попадал в это заветное место, где не преминул обзавестись таким вот приятелем.

В одном из нарядов, быстро управившись с чисткой котлов в варочном цехе, мы со Степкой увели судок с только что изжаренными котлетами и, укрывшись в одной из подсобок камбуза, довольно чавкали, отложив десяток в бумажный пакет ребятам.

Наша «тайная вечеря» дополнялась белым хлебом и чайником компота из сухофруктов.

Дверь в подсобке была приоткрыта и, активно заправляясь, мы с интересом наблюдали, как в цехе напротив, человек двадцать будущих коков (все в белых одеяниях, словно ангелы) практиковались в изготовлении тортов. И это не досужий вымысел.

Военно-морской кок обязан уметь готовить на уровне шеф – повара хорошего ресторана, и не по прихоти начальства, а для престижа. Поскольку исторически сложилось так, что корабли извечно посещают коронованные особы, руководители государств, политики и разные знаменитости. В этом я впоследствии убедился на собственном опыте.