– Да, но… – продавец зелени запнулся, вспомнив предсказание, о котором твердили на протяжении последнего десятилетия.

– Ходит слух, что именно её недавняя выходка заставила короля ускориться, – сообщил продавец ягод.

– Какая такая выходка? – спросил продавец зелени, прервав свои размышления.

– А ты не знаешь? Говорят, он застукал принцессу в своём кабинете, когда она копалась в документах.

– Разве она в них что-то понимает? Ей же лет мало.

– Понимает или нет – без разницы. Главное, читать умеет. Потом поймёт, когда вырастет и вспомнит, что ей на глаза там попалось.

– Ох, да. А это может случиться, – согласился продавец зелени.

– Вот, вот. Она, видать, опасная для него стала, да ещё и эти глаза её многих во дворце пугают. Раньше, говорят, детей с такими глазами гайты сами как котят топили в ночь после рождения.

Мимо них пробежал Лиор. Он прислушивался к голосам, желая узнать, что же это за новость, которая так взбудоражила весь Гайтигонт.

– А в чем дело? Что за паника, не скажете? – перебил Лиор беседующих шёпотом хранителей уличного порядка. Но они, окинув полунагого гонта равнодушным взглядом, вновь сбились в кучку и продолжили беседу, даже не обратив внимания, что тот был одет не по закону.

Лиор поспешил дальше, пробиваясь сквозь толпу. Он подбежал к мясному прилавку.

– Что случилось, Греп? – обратился он к мяснику в окровавленном фартуке.

Мясник поманил его пальцем. Лиор зашёл за прилавок, подошёл к мяснику ближе и подставил ухо к его толстым губам.

– Король приказал казнить свою дочь, – прошептал мясник, касаясь губами уха Лиора. – У них там Совет сейчас будет, но он всё уже решил вчера.

– Что? – Лиор посмотрел в маленькие глаза мясника. – Но как так?

– Как, так… Если он убил родных братьев, чтобы трон получить, почему бы ему не убить родную дочь, чтобы его не лишиться?! – сквозь зубы процедил мясник, скалясь гайту, щупающему жирный кусок мяса.

– Где и когда? – спросил Лиор.

– Вроде завтра, в Огненной Долине, – мясник прикусил губу. – Ей не будет оттуда возврата, понимаешь?

– Надо предупредить наших!

– Да, но такая казнь! – мясник прослезился. – Она погибнет! Всё погибнет! Не будет нам свободы!

Ничего не ответив, Лиор сорвался с места и побежал по улице, расталкивая прохожих.

На рыночной площади у фонтана всё так же сидел Тиазиф, покачиваясь из стороны в сторону. Он напевал грустную мелодию, закрыв глаза и опустив голову. Послышался скрип. Тиазиф притих и улыбнулся. В окно выглянула Лотти. Она бегло осмотрела площадь влажными глазами. Не увидев того, кого желала, Лотти загрустила и прислонилась щекой к створке окна. Тиазиф приподнял голову и, не открывая глаз, запел тихим голосом:

«Она стройна, лицом бела на загляденье,

И облака, сравнившись с ней, сгорели б от стыда.

Она светла ко всем. И так тонка, нежна безмерно,

Как белая акация, как пахнущая по весне вода.

Она бутон весенний, покорно ждущий нужного ей дня и часа;

И в этом молчаливом ожидании так жадно в плед укутала её тоска,

И лепестки свои невинные раскрыть она так в нетерпенье жаждет,

Но и боится показать чужим глазам свои бессметные сокровища душа.

Не бойся, славный мой бутон, и не тоскуй напрасно,

Когда ты расцветёшь и заиграешь краскою своей,

Вернётся он и, не касаясь, насладится ароматом,

Затем сорвёт… и на века прильнёт к груди твоей.

Но час тот отдаляют ваших судеб злые козни,

Его дорога так неистовым огнём горит и так длинна,

Но оборвётся у порога дома твоего однажды…

Ты лишь дождись!.. Ты лишь дождись, душа моя!

Тиазиф умолк. Он открыл глаза и посмотрел на Лотти. Она одарила его благодарной улыбкой за столь необходимую ей надежду. Поэт встал. Он поправил свой наряд, взял посох и побрёл к воротам.